— Вы никогда не станете старше, чем сегодня, — обещала Мина. — Ни одна страшная болезнь не будет вам грозить. Вы никогда не узнаете страха, холода или голода, никогда не почувствуете горький вкус смерти.
— Я последую за Чемошем! — выкрикнул какой-то парень, уже изрядно принявший гномьей водки. — Но только если ты спустишься и укажешь мне путь!
Люди засмеялись. Мина улыбнулась юнцу.
— Я — Верховная Жрица Чемоша. Я здесь, чтобы передать послание Бога, — произнесла она мягко. — Если ты действительно хочешь последовать за Чемошем, то он посмотрит в твое сердце, а затем пошлет кого-нибудь от своего имени. — С этими словами девушка закрыла окно и скрылась в комнате.
Толпа подождала какое-то время, надеясь, что Мина вернется; затем одни пошли домой, чтобы обсохнуть, а другие отправились осмотреть и пощупать статуи или понаблюдать за тем, как третьи безуспешно пытаются отколоть от них кусочек молотком или долотом.
Но некоторые бросились к Ллеу, жрецу Кири-Джолита, чтобы рассказать ему о чуде.
Тот не поверил.
— Должно быть, это второсортный трюк, обман зрения, — сказал он насмешливо. — Конюх Рольф слишком доверчив. — Жрец встал из-за стола, где он писал письмо Верховному Жрецу в Солантус, делясь своими соображениями относительно Чемоша. — Я пойду и выведу шарлатанку на чистую воду.
— Ллеу, это не трюк, — сказала Марта, жрица Зебоим, входя в комнату. — Я видела собственными глазами. Женщины превратились в камень, черный, как сердце Чемоша.
— Ты уверена?
Марта мрачно кивнула, и жрец снова сел. Хотя Марта и была жрицей жестокой и капризной Богини, но слыла женщиной честной, уравновешенной и не склонной привирать.
— Что же нам делать? — спросил Ллеу.
— Не знаю, — ответила Марта, — Моя Богиня недовольна. — Невероятно громкий раскат грома, от которого с полок упало несколько книг, стал подтверждением того, что Зебоим находится не в лучшем расположении духа. — Но если мы будем, как и все в городе, таращиться на статуи, то только привлечем еще больше внимания к чуду. Я хочу сказать, нам надо делать вид, что ничего особенного не происходит.
— Ты права, — согласился Ллеу. — Мы не должны обращать на это внимания. Через день-два Мина покинет город. Люди забудут о ней, и их привлечет другое чудо, скажем двуглавый теленок или что-нибудь еще.
Он вздрогнул — землю сотряс громовой раскат.
— Я только надеюсь, что смогу убедить в этом Королеву, — пробормотала Марта, взглянув на затянутое серой пеленой небо.
Покачивая головой, женщина покинула Храм Кири-Джолита и направилась в свою обитель.
Ллеу понимал, что совет этот правильный и здравый, но не мог больше вернуться к работе и в замешательстве расхаживал по Храму. Каждый раз, проходя мимо статуи Кири-Джолита, жрец смотрел на его суровое и неумолимое лицо и жаждал обладать той же уверенностью и силой воли. Раньше он думал, что эти качества у него есть, но сейчас сбит с толку — и от былого спокойствия не осталось и следа.
Ллеу все еще ходил по Храму, когда услышал стук в дверь. Отворив ее, жрец увидел одного из мальчиков, прислуживающих на постоялом дворе.
— У меня послание к отцу Ллеу, — сказал мальчик.
— Я и есть отец Ллеу, — ответил жрец. Мальчик протянул свиток, перевязанный черной лентой и скрепленный черной печатью.
Ллеу нахмурился. Он боролся с искушением захлопнуть дверь перед носом посыльного, но вовремя сообразил, что в таком случае по городу дойдут слухи, будто он испугался. Жрец был юн и беззащитен. Он долго отсутствовал в Стаутоне и теперь изо всех сил пытался упрочить здесь свое положение и положение своей веры. Ллеу взял свиток.
— Ты можешь идти, — сказал он мальчишке. — Я останусь, отец, на случай, если ты ответишь.
Ллеу собирался сказать, что ответа не будет, что ему нечего сказать Верховной Жрице Чемоша, но затем снова подумал о том, как это будет выглядеть. Он сорвал черную ленточку, сломал печать и поспешно прочитал послание:
С нетерпением жду нашей беседы. Смогу принять тебя в час, когда взойдет луна.
Именем Чемоша.
— Скажи Верховной Жрице, что мне бы очень хотелось поговорить с ней о богословии, но у меня много дел в Храме, и я не могу их отложить, — произнес Ллеу. — Поблагодари ее за то, что она вспомнила обо мне.
— На вашем месте, отец, я бы передумал, — сказал мальчишка, подмигнув. — Она хорошенькая.
— Мина — Верховная Жрица. Она старше тебя! — сердито одернул его Ллеу. — И я тоже. Ты должен относиться к нам с большим уважением.
— Как скажешь, отец, — пристыжено ответил юнец и торопливо удалился.
Ллеу вернулся к алтарю и снова посмотрел в лицо Кири-Джолита, на этот раз, чтобы успокоиться.
Бог ответил ему холодным взглядом. Ллеу почти слышал его голос: «Мне не нужны трусливые жрецы».
Но он отнюдь не считал себя трусливым, а напротив, очень разумным. Ему не хотелось затевать перебранку с Верховной Жрицей, и, естественно, Чемош его не интересовал.
Ллеу вернулся к себе, чтобы закончить письмо.
Но сначала сломалось перо, потом пролились чернила, и, наконец, жрец сдался. Задумчиво глядя на стену льющего как из ведра дождя, который, барабанил по крыше Храма, он думал о глазах цвета янтаря.
В час, когда взошла луна, Ллеу стоял возле постоялого двора и внимательно смотрел на мраморные статуи, которые призрачно поблескивали в серебристом свете Солинари. У Зебоим кончились силы, и она отправилась залечивать свое уязвленное самолюбие в другое место, поэтому шторм стих и тучи рассеялись.
Ллеу подумал, что статуи выглядят очень вызывающе. Ему хотелось коснуться их, но жрец не решился этого сделать из опасения, что кто-нибудь застанет его за этим занятием. Ночь выдалась прохладной и сырой. Ллеу вздрогнул и огляделся. До него донеслись смех и музыка — на ярмарке бесплатно раздавали эль и жареную свинину, привлекая тем самым множество народу. На постоялом дворе было тихо.
Ллеу протянул руку и дотронулся до одной из статуй.
Но в этот момент дверь гостиницы отворилась и он отдернул ладонь.
В проеме, освещенная неверными бликами от огня в камине, стояла Мина.
— Заходи, — сказала она. — Я рада, что ты изменил свое мнение.
Сейчас девушка совсем не походила на Верховную Жрицу. Струящееся прозрачное платье и черно-золотой головной убор она сменила на черный халат из мягкой ткани, подвязанный золотым шнурком, темно-рыжие волосы заплела в косу и уложила вокруг головы, заколов украшенной янтарем шпилькой. В воздухе витал запах мирры.
— Я не могу остаться, — произнес Ллеу.
— Конечно нет, — сказала Мина понимающе. Она сделала шаг в сторону, чтобы он мог войти.
В общей комнате не было ни души. Девушка повернулась к Ллеу спиной и начала подниматься по лестнице.
— Куда ты идешь? — требовательно спросил жрец.
Мина повернулась к нему:
— Я заказала легкий ужин и попросила, чтобы его принесли в мою комнату. Ты уже поужинал? Не хочешь ли присоединиться ко мне?
Ллеу вспыхнул:
— Нет, благодарю! Думаю, я должен вернуться в Храм. Мне нужно многое.
Девушка подошла к жрецу, коснулась его руки и улыбнулась дружелюбной искренней улыбкой:
— Как тебя зовут?
Ллеу заколебался, опасаясь, что даже эта толика информации поможет ей поймать его в какую-нибудь ловушку, но все же ответил:
— Ллеу Каменотес.
— А меня — Мина, но это ты и так знаешь. Ты пришел сюда, чтобы мы обсудили некоторые богословские вопросы, но общая комната постоялого двора едва ли подходящее место для серьезного разговора, ты не находишь?
Ллеу Каменотесу было двадцать. Светлые волосы он носил, как и все жрецы Кири-Джолита, длиной до плеч, с ровно подстриженной челкой; в напряженном взгляде карих глаз читалось какое-то беспокойство. Превосходно сложенный, молодой человек был мускулист, как воин, что неудивительно: жрецы Кири-Джолита тренировались наравне с рыцарями, которым они служили, и выделялись среди остальных священнослужителей Ансалона тем, что умели обращаться с длинным мечом. Дед Ллеу был каменотесом, и все его потомки носили это прозвище.