Рис взял фигуру и посмотрел на Паслена. Кендер замер на своем месте и едва заметно покачал головой. Монах убрал руку.
— Ха! — взревел Крелл, подавшись вперед, отчего его доспехи громко лязгнули. — Ты дотронулся до фигуры и должен ею ходить!
Плечи Паслена поникли. Рис сделал ход. Он еще не успел убрать руки, как Рыцарь Смерти схватил одну из своих пешек, передвинул ее через всю доску и опрокинул фигуру Риса, а затем победно передвинул фигуру на свою сторону стола.
— Снова мой ход, — сказал он.
Поднявшись с кресла и сверкнув маленькими красными глазками, Крелл вцепился в руку монаха.
От прикосновения Рыцаря Смерти у Риса перехватило дыхание. Он вздрогнул.
Монахи Маджере обучались переносить боль без жалоб, используя много разных техник, одна из них называлась «Замороженный Огонь». Путем постоянных тренировок и медитаций монах способен полностью игнорировать несильную боль, пока не перестанет ее чувствовать, а также может смягчить боль до той степени, что будет способен действовать дальше. Техника «Замороженный Огонь» предписывала представить корку инея, покрывающую боль, и чтобы холод лишил чувствительности поврежденные части тела.
Рис надеялся применить свои знания, чтобы переносить боль сломанных костей, по крайней мере, какое-то время. Медитации и тренировки не помогли ему против прикосновения Крелла. Однажды монах опрокинул лампадку и горячее масло пролилось ему на босые ноги. Кожа немедленно покрылась волдырями, боль была настолько сильной, что он почти потерял сознание. Прикосновение Крелла напомнило ему о том случае. Рис не мог совладать с собой и отчаянно закричал, дернувшись всем телом.
Схватив указательный палец правой руки Риса, Крелл вывернул его привычным движением. Кость хрустнула в суставе. Монах застонал. Его накрыла волна нездорового жара.
Рыцарь оставил его и вернулся на свое место.
Рис откинулся назад, борясь со слабостью и глубоко дыша, чтобы прояснить ум и войти в состояние «Замороженного Огня». Ему пришлось туго. Сломанный палец побелел и отек. В том месте, где до него дотронулся Крелл, плоть стала мертвенно-бледной, словно кожа трупа. Монах чувствовал тошноту и головокружение. Фигурки кхаса и вся комната поплыли перед его глазами.
«Если ты сейчас закричишь, все пропало, — сказал себе Рис, с трудом балансируя на грани реальности. — Такое поведение не прощается. Учитель был бы разочарован. Неужели все годы, проведенные в монастыре, были напрасной тратой времени?»
Монах закрыл глаза. Он снова сидел в траве у подножия холма и наблюдал, как по небу медленно плывут облака, похожие на белых овец. Рис медленно начал приходить в себя, его душа восторжествовала над раненым телом.
Подув на сломанный палец, он снова обратил внимание на доску, вспомнил уроки Паслена, поднял руку — поврежденную руку — и сделал ход.
— Я поражен, монах! — произнес Крелл, посмотрев на Риса с мрачным восхищением. — Большинство людей теряют сознание, и мне приходится ждать, пока они очнутся.
Рис едва слышал рыцаря. Следующим ходом он должен помочь Паслену, но это означает пожертвовать еще одной фигурой.
Крелл сделал свой ход и кивнул монаху.
Рис притворился, что рассматривает доску, а сам внутренне готовился к тому, что произойдет. Он положил руку на фигуру и посмотрел на Паслена.
Кендер побелел, стал почти неотличим от остальных фигурок. Он прекрасно знал, как и Рис, что произойдет, но понимал, что это необходимо, и кивнул.
Монах поднял фигуру, передвинул ее и после недолгих колебаний убрал руку. Он слышал довольное фырканье Крелла, слышал, как тот сбил его пешку, слышал, как он грузно поднимается со своего места.
Смертельно холодная тень упала на Риса.
На какое-то ужасное мгновение Паслен понял, что теряет сознание. Он ясно слышал звук ломающейся кости и леденящий кровь стон друга. Добросердечного кендера бросило в жар. Только ужасная мысль о себе — фигуре для игры в кхас, — внезапно упавшем в обморок на черном шестиугольнике, удержала Паслена на ногах. Пошатываясь, он твердо решил продержаться до конца.
Паслен не был обычным кендером — приключения его не интересовали. Его родители считали это прискорбным явлением и пытались бороться, но безуспешно. Отец в свое время грустно подытожил: отсутствие авантюризма у сына, возможно, объясняется тем, что он постоянно общается с мертвыми. А ведь у некоторых из них негативное отношение к жизни.
Выпавшее на его долю приключение совсем не убедило Паслена, что авантюризм — это замечательно.
С самого начала ему не понравилась идея Риса уменьшить его до размера фигуры для игры в кхас. Для мира крупных существ Паслен и так был маленьким. Ему не нравилась и мысль, что Зебоим его сперва уменьшит, а потом снова увеличит. Рис заверил друга, что заставит Богиню поклясться сделать все так, как надо. К несчастью, Морская Королева молниеносно произнесла над кендером заклинание и у него не было возможности все обговорить. Секунду назад Паслен стоял рядом с Рисом в ее камере, а в следующее мгновение понял, что сидит в кожаном мешке, пропахшем козьим сыром, обливается потом и вспоминает, что пропустил завтрак.
Он хотел выбраться из мешка до того, как появится Крелл, но не успел, а потом хотел только одного — спрятаться в складках котомки. Паслен думал, что он смелый, как и любой кендер, но даже его знаменитый дядюшка Тас, согласно легенде, боялся Рыцаря Смерти.
А потом для страха времени не осталось. После того как Рис уронил мешок, у Паслена было всего несколько секунд, чтобы выползти из мешка и откатиться, прежде чем Крелл его заметит. Оказалось, что очень трудно держаться прямо и неподвижно, когда монах мягко, как только мог, брал его и ставил на доску. За волнениями и беспокойством по поводу происходящего у Паслена совсем не было времени испугаться Рыцаря Смерти.
Когда суматоха улеглась, кендер смог хорошенько разглядеть Крелла, поскольку стоял прямо напротив него. Рыцарь, как и представлял себе Паслен, вызывал только отвращение.
Кендер не знал, заметит ли Крелл, если он закроет глаза. Мельком взглянув на другие фигуры кендера, Паслен увидел, что их глаза широко раскрыты.
«Конечно, ведь они трупы. Счастливчики!» — мысленно пробормотал Паслен.
Крелл оказался не особенно наблюдательным, но он все же мог заметить подмену. Паслен был вынужден смотреть перед собой — прямо на Рыцаря Смерти. Кендер с трудом выносил его ужасный вид, но внезапно заметил душу Азрика. И если Крелл был большим, уродливым и ужасным, то его душа оказалась, наоборот, маленькой, уродливой и трусливой. На уровне души Паслен мог противостоять Креллу, бросить его на землю и присесть на его голову, как на пенек. От подобной мысли кендеру стало лучше, и он принялся обдумывать, как бы им выбраться отсюда живыми. Когда Крелл сломал Рису первый палец, Паслен чуть не потерял сознание, а вместе с ним — и всякую надежду.
«Чем скорее ты закончишь свою часть работы, — сказал себе Паслен, — тем быстрее вместе с Рисом выберешься отсюда».
Он проглотил слезы и продолжал делать то, зачем его сюда отправили, — искать, в какой из фигур томится душа Лорда Ариакана.
Узнав, что все фигуры — это уменьшенные тела, Паслен решил, что небо над Башней Бурь будет заполнено душами. Но те, к счастью, давно покинули свои бренные тела. Кендер чувствовал присутствие только одного духа, но он стоил двадцати.
Паслен мог бы использовать свой дар, чтобы определить, в какой фигуре заключена душа Ариакана, но гнев, обрушиваемый на доску, оказался такой силы, что отличить нужную оказалось невозможным. Гнев и яростное желание отомстить чувствовались повсюду и могли исходить от любой пешки.
Зебоим настаивала, что ее сын заключен в одного из черных рыцарей на синем драконе, — так ей сказал Крелл. Паслен считал такое вероятным, однако не мог не принимать в расчет, что Рыцарь Смерти способен солгать. Он посмотрел через головы гоблинов, стоящих перед ним, затем мимо одетого в черное мага, чтобы лучше разглядеть фигуры рыцарей.