— Вполне понимаю, — Грэйн упрямо выставила челюсть. — Эрн.
— Нет, не понимаешь, — комендант внезапно оставил издевательски-насмешливый тон и сел прямо, отложив свою трубку. — Вы влезаете в опасную игру и не знаете правил, сударыня. И в лучшем случае вы закончите, как ваш отец. Что такое? Вы удивлены? Разве вы были слишком молоды, чтоб запомнить его, эрна Кэдвен?
— Я… — Девушка инстинктивно попятилась. — Откуда вы…
— Я был бы очень плохим командиром и никудышным комендантом, если б не уделял должного внимания делам моих подчиненных… и их прошлому — тоже. Ваш отец, капитан Сэйвард эрн-Кэдвен, сдал свой корабль врагу. Он совершил предательство и умер в тюрьме, к несчастью, уже после оглашения ему приговора. Имя его было обесчещено, имение конфисковано, а вы из наследницы Кэдвен превратились в безземельную. Вам было двенадцать лет, Грэйн. Вы не можете этого не помнить.
— Я… — снова начала Грэйн и замолчала.
— Вы скрыли это, когда пошли в армию.
—Нет! Я не скрывала! Я просто…
— Вы просто не упомянули о своем отце, — Фрэнген тонко улыбнулся. — И надеялись, что дочери не придется отвечать за грехи родителя.
— Так гласит закон.
— Законы пишут люди. Впрочем, и выполняют их тоже люди.
— Я уже не была эрна Кэдвен, когда встала под знамена Бегущего Волка. — Девушка поджала губы. — И что за нужда вам была выяснять, кто же такая безземельная ир-Марен?
— О, нет… — комендант смешно округлил глаза и присвистнул. — Так вот каков был ваш план! Верной и беспорочной службой Священному Князю искупить предательство отца? Знаете, Грэйн, такие идеи могут посетить лишь воспитанницу пансиона для благородных девиц. Именно поэтому вы, по вашему собственному выражению, встали под знамена. Похвально и оч-чень романтично. И бесконечно глупо.
— Нет, не поэтому, — отрезала она, откровенно задетая его насмешками.
— Что такое? Я все-таки покусился на святое? Все эти годы вы были сама скромность и покорность, а тут вдруг решили наконец-то показать зубы. И это несмотря на мои угрозы.
— И что с того? — Этот непонятный разговор, полный намеков и ловушек, изрядно утомил Грэйн. Настолько, что всегдашняя ее осторожность попятилась, уступая место усталому фатализму. Пятнадцать лет, долгих пятнадцать лет она рвала себе жилы, фактически ломала себя через колено, чтоб не вспоминать ни о гордости, ни о достоинстве, чтоб стать лучшей, а значит — самой незаметной, самой терпеливой… Все ради этого дня. И теперь… если теперь ей не хватает уже сил для последнего унижения, пусть так. Она устала от игр. Если Рэйберт эрн-Фрэнген всерьез решил уничтожить ее, сбить, словно птицу на взлете, она все равно не сможет ему помешать. Что ж… так будь что будет.
— Ты уязвима, Грэйн. Убедила всех, и даже меня, в том, что у тебя нет слабостей, окружила себя неприступными стенами и притаилась за ними. Но все-таки уязвима и ты. В твоей броне есть прореха, и об этом знаю не только я. Ты все еще не понимаешь?
— Говорите так, словно вам не все равно, что со мной теперь будет, — девушка угрюмо дернула плечом. — Что- то мне сложно поверить в такое внезапное участие.
— И правильно, — он усмехнулся открыто и весело, но Грэйн уже устала удивляться смене его ужимок. — Потому что мне все равно, Грэйн. Если б это было не так, я приложил бы все силы и влияние, чтоб тебе помешать. Но ты никогда мне не нравилась, а потому… Я сделаю для тебя три вещи, эрна Кэдвен, хорошую, плохую и очень плохую. Так сказать, три прощальных дара. С которого начать?
— Вам еще не надоело? — девушка вздохнула и сменила позу на «вольно». — Мне — надоело. Делайте что хотите, я все равно не смогу вам помешать.
— Вы бы подумали, прежде чем говорить такое, эрна Кэдвен.
Она даже не успела заметить, как именно комендант умудрился вылезти из-за стола и оказаться рядом. Только вздрогнула и судорожно сглотнула.
— Ну вот, и теперь вам по-настоящему страшно, — удовлетворенно мурлыкнул он где-то за ее плечом. Грэйн вскинула голову и запретила себе оборачиваться. — И правильно боитесь, ведь откуда вам знать, что взбредет мне в голову? Вы красивая девушка, эрна Кэдвен. На дворе ночь, мы одни, и дверь кабинета закрыта. Вдруг я замыслил что-то недостойное в отношении вас, а?
— Неужели? — она резко обернулась и насмешливо вскинула брови, бестрепетно встречая пронзительный зеленый взгляд коменданта. — Только теперь? У вас была бесконечность времени и возможностей, чтоб не только задумать, но и осуществить все, что угодно. Так чего же вы раньше ждали?