— Ну, так как? Теперь ты счастлива?
Без малого пятнадцать лет непрерывного сосуществования бок о бок — срок, достаточный не только для того, чтоб узнать человека, но и чтобы изучить его вдоль и поперек. Во всяком случае, Грэйн была уверена, что коменданту нечем ее удивить. Малейший оттенок его голоса, поза, даже цвет глаз — когда от таких мелочей зависит твоя, по большому-то счету, жизнь, поневоле начнешь обращать внимание на нюансы. Она абсолютно точно знала, что это горло не способно исторгнуть иных звуков, кроме рычания. Она ошибалась. Если бы волки умели мурлыкать, и то это не прозвучало бы так… ласково. Это было неправильно, неестественно. Волки мурлыкать не умеют, а майор Фрэнген неспособен говорить тихо и вкрадчиво. Однако именно так он и заговорил, и неправильность происходящего напугала Грэйн сильнее, чем если бы он вдруг вскочил и ударил ее.
По правилам она должна была молчать, но все правила он только что нарушил. Девушка коротко вздохнула и позволила себе отрывистое:
— Да.
И не стала добавлять «эрн»[4].
— Ты кое-что забыла, тебе не кажется? — еще более ласково, прямо-таки медово продолжил комендант.
Шалея от собственной дерзости, Грэйн чуть сузила глаза и практически отрезала:
— Нет, не кажется.
— Прелестно, — не меняя тона, Фрэнген откинулся на спинку кресла и в три движения расстегнул верхние пуговицы кителя, размотал шейный платок и затянулся. — И часа не прошло, как ты надела это, — рука с трубкой описала в воздухе некий жест, должный, по всей видимости, подразумевать перемены в облике и положении собеседницы, — и уже решила, верно, что можешь мне дерзить. Разочарую тебя: не можешь. Во всяком случае, пока. До утра ты все еще моя подчиненная, а сейчас пока и полуночи не пробило. Догадываешься, что я могу успеть сделать с тобой за это время, если захочу? Неужели и в самом деле нет? А я думаю, догадываешься. Вот, к примеру… обвинение, арест, трибунал и повешение поутру… хотя прошу прощения, расстрел. Ты же теперь «офицер», я не смогу тебя повесить. Ну так как? Отвечай: ты счастлива?
— Вы действительно хотите сделать все это? — Грэйн приказала себе не дрожать и не ослушалась приказа, однако… он и вправду мог. Она его знала.
— Пока что я хочу всего лишь услышать, как ты отвечаешь. — Проклятие, а еще он, оказывается, умел улыбаться! И чем дальше, тем меньше нравились ей эти неожиданные открытия. — А чего я захочу потом, будет зависеть от тебя. Итак?
— Нет, — девушка, возможно, и хотела бы солгать, но все равно не смогла бы. Всем известно, что иногда среди чистокровных ролфи, не оскверненных примесью крови одержимых диллайн или проклятых шуриа — да истребит Локка все их поганое племя! — рождаются те, кто способен безошибочно чуять ложь. В такие моменты, как этот, Грэйн сильно подозревала, что майор Фрэнген — один из таких счастливцев, так что лгать ему было бесполезно, а отмолчаться, как обычно, все равно не получится. — Нет, я не счастлива. Пока еще нет. Эрн.
— Мне нравится это «пока», — эрн Фрэнген ухмыльнулся, показав крепкие белые зубы. — Подразумевает, что офицерский шарф и блестящая сабелька — не предел твоих мечтаний. А что же тогда? Неужели?.. — Он аж вперед подался, жадно всматриваясь в ее лицо. — Да нет, ты не можешь быть столь наивна! Неужто ты думаешь, что они дадут тебе землю?
Грэйн возмущенно вскинула голову, мигом забыв про осторожность.
— Безземельные офицеры армии Священного Князя имеют право подать прошение о…
— Офицеры гвардии, — комендант снова развалился в своем кресле и насмешливо выгнул бровь. — Ты не в гвардии.
— Пока не в гвардии, эрн.
— Ты всего лишь прапорщик.
— Пока прапорщик, эрн.
— Нужно быть по меньшей мере лейтенантом и отслужить никак не три пятилетия, а гораздо дольше, чтобы рассчитывать на то, что тебя заметят… Погоди-ка! Тебя уже заметили! Ты же у нас, кажется, совершила подвиг? Выделилась. Обратила на себя внимание настолько, что из Эйнсли пригнали нарочного в нашу глухомань, а лорд эрн-Конри собственноручно подписал твой патент. Ах, да! И еще про тебя написали в газете. Целых три строчки о нашей героине. Да ты хоть понимаешь, дурочка, что все это значит?