Всё пошло необычно. Я не полетел на «недостойную» землю. Обнаружилась вакансия пилота аэробуса. Я взялся незамедлительно.
Летать туда-сюда… Вся жизнь мне стала казаться вот такой. Вперёд и назад. Перед глазами – образ любимой. В сердце – мечта о ней. А руки сжимают штурвал. И мозг с каждым днём возвращается к мысли: «а вдруг с Грагосом война?»
Так теплится в груди, когда что-то проясняется в жизни. Начинаешь мечтать сильней. Начинаешь фантазировать. Накоплю, выкраду и будем вместе. А потом новое становится привычным. И ничего уж не теплится.
Она вышла замуж… За кайзера. Я прочитал в газете.
Всё рухнуло во всемогущую Пропасть. Я летал… но теперь только от Крофтхофа до Грагоса, от Грагоса до Крофтхофа, от Крофтхофа до Грагоса, от Грагоса до…
Однажды на середине Пояса Местреля правый двигатель задымился. Пассажиры испугались. Закричали «Царство напало!» Я был бы рад. Но это были пираты.
Аэробус окружили. До Грагоса дотянуть не вышло бы. Сели на каком-то летуне с огородами.
Головорезов было много. Все на монопланах каких-то. На «гадюк» похожи.
Что дальше?
Ворвались в салон, в кабину мою. По голове.
Темно.
Конец записи.
5, Фростихсс. 17 ч. 17 мин.
5, Фростихсс.
Борт «Грач».
Бортовой журнал экипажа.
17 ч. 17 мин.
Заметка: не забывать фиксировать время в начале каждой записи бортового журнала.
(она сказала не писать год… теперь из-за особой секретности, что б никто не узнал…)
Продолжая восстанавливать картину прошлого, трудно не поморщиться от боли в рёбрах.
Я очнулся. Меня подвесили к пальме. Руки вверх.
Негодяи перевезли нас. На юг.
Я инстинктивно попытался вырваться из этой ловушки. Прямо на ровной взлётно-посадочной полосе, двое ублюдков насиловали девушку в пяти шагах от меня. Она кричала.
Я увидел пассажиров. Не всех. Они лежали у камней, свернувшись калачиком. Истерзанные, испуганные. Везучие.
Чуть левее друг на друге в куче лежали тела остальной части летевших со мной в аэробусе. Меня трясло.
Один из злодеев вышел из-за спины моей. Я был готов разорвать его физиономию, испещрённую шрамами. Наглые пухлые губы осклабили ухмылку. Подонок бросил взгляд назад. Повернулся и улыбнулся. Унижение девушки явно радовало его.
- Знаешь, чё мы тебя подвесили? А вот чё!
На длинном и широком ноже он поднял медальон. Мой.
- «Куколка», - плюнул он в меня обзывательством, каким называют в Пропасти всех поданных Царства, - на говно изойдёшь! Молить о смерти будешь. Шкуру сдирать с тебя будем медленно.
Я увидел лишь тут позади него, что большая часть пиратов грабит, переворачивает вверх дном мой аэробус.
Сиплый голос пирата с ножом вернул меня на передний план драмы.
- Срань одну вёз. Акромя этой, - он достал какой-то кусок старой бумаги, свёрнутый свитком, - И тебя, пидора. Жарить будем тебя, сучара, медленно…
Прогремел взрыв. Взметнулся песок. Меня и этого негодяя осыпало с ног до головы.
Насильники остановились, безумно взирая на то, что было аэробусом… На горящие обломки. На куски тел своих дружков.
Девушка! Как двинула одному! Второму! Прямо, куда следует! И наутёк побежала.
Пират с ножом закричал, повернулся спиной ко мне. Я силился высвободить хоть одну руку, дабы придушить его.
Стокилограммовую сбросили на аэробус. Кто?
Негодяй передо мной явно не торопился бежать вперёд. Растерялся, не иначе.
Откуда-то повыпрыгивали ещё его люди. Толстые, небритые, сильные, загорелые, и отвратительные. Я боялся и подумать, что с той девушкой. А с другими?..