Тяжело сознавать это именно после того, как почувствовал симпатию.
Но тяжелее сознавать подобное, беспомощно сидя возле вонючей лужи, глядя, как те, кто собирается отнять жизнь у твоего командира, пьют и развлекаются, а та, которой ты верил, уже готовится пронзить спину его.
Тяжело сознавать, что лишь ты можешь спасти, но ты и не можешь при этом…
Командир, держись!
Я смотрел на этого так называемого капитана. Такой человек, как он, мог возвыситься только за счёт хитрости и коварства. Но не про него это. Всё за счёт покровителей. Долго бы он просидел вот так, сам по себе? Слушая рассказ командира об этом типе, я представил перед собой не иначе самого Барка Беззубого. А тут… Немолодой, уверенный во всём негодяй, не чурающийся никакой грязи, напротив, живущий за счёт насилия, похищений и уничтожения. В Пропасти можно выжить только так? Может, такому жителю Цитадели Царства, такому «завратскому» парню, как я, и кажется всё это низостью? Но я знаю, что есть в Пропасти те, кто не желает уничтожать и наживаться на этом. Кто просто пытается выжить. Не гребёт, но имеет свой кусок. Да, каждому хочется больше. Но есть грань. И вот за гранью этой и есть Пропасть.
К поясу капитана приторочена была перевязь с начищенной абордажной саблей, которой всегда удобно орудовать на палубе взятого на абордаж авиасудна. Девицы уже сползли к ногам его. Похоже, они были в весьма нетрезвом состоянии. Капитан не смотрел на них. Он смотрел на другую девушку, не менее разукрашенную тоннами косметики. Она взобралась на пень чуть поодаль и принялась плясать, сбрасывая с себя одежду. За этим наблюдали и столпившиеся пираты. Радостные выкрики. Плеск выпивки. Музыка нескладная губных гармошек. Казалось, головорезы уже и позабыли спьяну, зачем они здесь, на Кроулидсе. Меня претило находиться здесь.
Капитан! Жирный, пьяный морж ты, а не капитан!
Всё!
Сидеть в плену у этого ничтожества мне стало просто стыдно!
Конец записи.
12, Фростихсс. (с момента последней записи прошло полтора часа)
12, Фростихсс.
Борт «Грач».
Бортовой журнал экипажа.
(с момента последней записи прошло полтора часа)
- Это… это ведь ты!
Как не был слаб он, удивление и воодушевление придало ему сил, чтобы почти воскликнуть это. Я подсел ближе. Похлопал его по плечу, сказал, чтобы не скакал тут, а то и так нет сил. Пираты вот-вот тронутся дальше, в гору. И мы тоже.
Но парень и не подумал угомониться.
- Это ты… прости… я не запомнил твоего имени.
- Тихо, спокойно. На, вон, булки поешь. Едва говоришь.
Я ему протянул уже почти «каменный» кусок, но он отстранился от него.
И то, что он сказал далее, заставило по-настоящему окаменеть меня.
- Ты друг Хильды! Она показывала фотокарточку!
Я не верил ушам своим. Забыл и про булку, и про пиратов.
- Что?
- Хильдегард. Вы же дружили с ней. Я её троюродный…
Он закашлялся.
Как же у меня потеплело на сердце!
А вокруг, между тем, похолодало. Подул странный холодный ветер. С южных клыков одиноких скал. Словно морозная пурга, улетая от «ужаса мира нашего», от Зверя, решила завернуть на загадочный Кроулидс перед тем, как раствориться в зное Гнезда.
- Да, да! Я…
- Ох, не думал, что увижу тебя. Ты… Хильда вспоминала о тебе.
Радость потускнела, когда я вспомнил, что Хильдегард вышла замуж. Нет, я не винил её. Не стану я причитать, что она не сохранила нашу любовь, предала чувства. Я всё понимаю, я жил среди кайзеров. У Хильды не было выбора.
И всё же мысль о том, что она в объятиях другого… Что она с ним… счастлива…
- Как она там?
Парень вновь закашлялся. Посмотрел мне в глаза.
- Она не там. Она… здесь.