Занимаясь, ставшими уже почти привычными, утренними сборами для дальнейшего путешествия, Даша увидела возле одного из дымящихся костров, сидящих на бревнышках командиров Делакруа и Вилларе. Выпившие ночью больше остальных солдат, они пребывали в глубокой задумчивости, поглощенные собственными ощущениями.
Остановившись посреди лагеря, Даша наблюдала за ними. Постояв так несколько минут, она невольно поймала себя на мысли, что взгляд ее прикован вовсе не к Фернану Делакруа. Едва моргая, и затаив дыхание, Даша наблюдала за величественным графом Вилларе. В это время девушке казалось, что она может смотреть на него бесконечно, и она сама не понимала, почему. Словно что-то невидимое внутри Даши не позволяло ей моргнуть, сорвать со своего разума таинственную поволоку, и переключить мысли, на что ни будь еще. А заставляло все дальше, и все глубже всматриваться в мужественные черты обаятельного незнакомца.
Внезапно их взгляды встретились и, смутившись, сама, не понимая от чего, девушка опустила взгляд, а щеки ее порозовели. Уголки нежных девичьих губ легонько дернулись вверх. Граф Вилларе, безусловно, заинтересовал Дашу.
К сидящим у костра командирам подошел Луи.
— Сир, — обратился воин к графу Делакруа. — Коуму не становится лучше. Наоборот, с каждым днем ему только хуже. Раны воспалились, у него сильный жар. Он так слаб, что уже не может сам выйти из палатки. Если ничего не сделать, то он умрет. — Граф Делакруа внимательно посмотрел на Луи. В голове у него крутились какие-то мысли.
— Пойдем. — Наконец сказал белокурый командир отряда и, встав на ноги, направился к палатке раненого в бою воина.
Его палатка была такой же низкой, как и у всех остальных солдат в отряде. Забраться в нее можно было, только встав на четвереньки. И поместиться в ней могло не больше одного человека.
Луи привел графа к нужному месту. Израненный солдат лежал в своей палатке, у него был сильный жар. Будучи без сознания, он метался в горячечном бреду, бормоча неясные обрывки слов. Раны солдата пришлись на ноги. Одна выше, другая, ниже колена. Они были замотаны серой, сплетенной из толстых, грубых нитей, тканью. Во многих местах она была пропитана красно-коричневой кровью.
Одним движением граф Делакруа сорвал маленькую палатку, повыдергивав из земли держащие ее колышки. И сел на колени возле воина. Размотав грубые присохшие бинты, Делакруа осмотрел раны. Выглядели они плохо: ноги были красные, опухшие и горячие, раны мокли, и заживать не собирались.
Не имея возможности исправить это самостоятельно, граф Делакруа констатировал очевидный факт.
— Ему нужно к лекарю, иначе он умрет.
Мягким и тихим шагом к ним подошел граф Вилларе. Он слышал последние слова Фернана.
— Впереди, недалеко отсюда, есть разветвление дорог. Можно поехать в Элеранж не по прямой, а сделать крюк в три лиги, и заехать в ближайшую деревню. Там может быть свой лекарь.
Графу Делакруа было не жалко потратить лишнее время на лечение своего бойца. И после недолгих взвешиваний всех "за" и "против" было решено немедленно отправиться в деревню. Остальные воины из отряда Фернана тоже одобрили эту идею. Но, на самом деле, их на много больше интересовал эль, хранящийся в погребах местных жителей, чем здоровье своего товарища. Воины графа Вилларе, хотя их ни кто и не спрашивал, так же бурно поддержали эту идею. Так же, исходя из своих личных, алкогольных интересов.
Раненого бойца, все еще остававшегося без сознания, с превеликой осторожностью, товарищи положили в повозку, доставшуюся им от уничтоженного семейства оборотней. Предварительно из нее были выкинуты мешки с дубильной корой оказавшейся, в их случае, совершенно бесполезной. Даша, пользуясь, удобным случаем, поехала не верхом на лошади, а в повозке, вместе с больным.
Сложив палатки и собрав свои вещи, два доблестных королевских отряда двинулись в путь.
Глава 11
Два небольших отряда медленно пробирались вперед по тонкой лесной тропинке. День выдался жаркий, и путники благодарили судьбу за то, что над их головами простирались густые зеленые кроны деревьев, защищающие их от полуденного зноя.
Но вскоре лес поредел, и воины выехали на открытое пространство. Тонкая, едва заметная лесная тропинка, превратилась в широкую желтую дорогу, истоптанную множеством копыт, и прокаленную безжалостным солнцем.
Повозка, в которой сидела Даша, быстро нагрелась от солнечных лучей, и тоже стала излучать тепло. Что делало жару еще невыносимее. Сонливые лошади, то и дело, шлепали себя по бедрам хвостами, силясь прогнать назойливых кусачих мух. И все, абсолютно все путники, если не молились, то просто мечтали о легком прохладном ветерке, остудившем их горячую кожу. Но его не было.
Лошади плелись медленно, и путь до деревни казался бесконечным. Но больше чем о конце поездки, Даша сейчас мечтала о такой простой житейской радости, как прохладный освежающий душ. Все дни своего путешествия, убежденная чистюля Даша, делая поправку на тяжесть своего положения, старалась убедить себя, что и без ежедневных водных процедур, чувствует себя вполне терпимо. Но с каждым днем, тихая мечта о расслабляющей ванне, все сильнее становилась, похожа на нестерпимое желание помыться, хоть где ни будь. Порой у Даши закрадывались мысли о том, что, имей она выбор — попасть прямо сейчас в душ, или в родной мир, она бы выбрала первое.
Впереди всего отряда, верхом на своем белом коне ехал граф Делакруа, ведя за собой воинов. Граф Вилларе держался несколько позади. Видя и чувствуя агрессивный настрой Делакруа по отношению к себе, он старался сгладить ситуацию, мудро давая Фернану возможность, даже в такой мелочи, проявить свои лидерские качества. Не смотря на то, что оба отряда двигались вместе, они старались не смешивать свои ряды, и идти четко за своими командирами.
Всю дорогу Даша, то и дело, устремляла долгие взгляды в спину графа Делакруа. С того вечера он так ни разу с ней не заговорил. Девушка ждала, когда он сделает первый шаг, и извинится перед ней. Но за все это время граф не предпринял ни единой попытки с ней заговорить.
Пытаясь логически объяснить себе его поведение, Даша перебрала в голове множество различных вариантов. И в итоге поняла, что их может быть только два.
Либо, за брутальным образом сильного воина, и властной натурой страстного мужчины, скрывается нежная и тонкая душа. В результате чего, он просто не знает, как подступиться к оскорбленной девушке, и оправдать перед ней свой внезапный порыв. И, на самом деле, не смотря на столь невозмутимый внешний вид, внутри Фернан терзается от стыда.
Либо, — от этой мысли, даже в столь жаркую погоду по Дашиной спине побежали холодные мурашки — он вообще не считает, что произошло что-то выходящее из ряда вон. Что, логическая цепочка их взаимоотношений двигалась своим чередом, пока им не помешал внезапно ворвавшийся в шатер черный оборотень. И извиняться ему просто не за что. Ибо образ сурового воина, вовсе ни какой не образ, а его настоящая и единственная личностная ипостась, за которой не скрывается трепетный внутренний мир. За которой не скрывается ничего!
Дорога плавно пошла в гору, и вскоре невдалеке показались первые домики той самой деревни. Эти домики были небольшими, посеревшими от времени, бревенчатыми хижинами. Их желтые соломенные крыши сильно выделялись на фоне яркой изумрудной травы. Возле домов, огороженных невысокими плетнями, медленно прохаживались гуси. В некоторых дворах были так же куры, утки и индюки. Кое-где виднелись фигурки человечков. Некоторые из них уже заметили воинов и, прикрыв глаза ладошкой от солнца, следили за их приближением.