И в этом напряженном молчании, словно в силовом поле, они остро ощущали идущие друг от друга токи.
Свет городских огней пронизывал пелену мелких дождинок, блестел на влажной поверхности асфальта, расходился лучами по мокрому стеклу. Рассеянно наблюдая за мельканием улиц, Ксения в какую-то минуту вдруг опомнилась, словно стряхнула с себя наваждение.
— Стойте, Леонид, куда мы едем? — встревоженно обратилась она к своему спутнику. — Мы ведь уже в городе! А вы обещали завезти меня в пансионат. Давайте теперь, по крайней мере, сворачивать к вокзалу. Доеду на электричке.
— Не надо. Уже поздно, вы устали, да и я тоже. Сегодня заночуем в гостинице.
— В какой? Где?
— У меня в номере. — Заметив недоумение на ее лице, он добавил: — А что вас так смущает? У меня же двухкомнатный люкс. Я лягу на диване в гостиной. Мой сосед все равно почует в другом месте.
— А как же дежурная? За кого она меня примет?
— Во-первых, дежурная любит подарки и ничего мне не скажет. А, во-вторых, глядя на вас, даже самый отпетый циник не подумает ничего плохого.
— Вот как? Знаете, это немного сомнительный комплимент, — рассмеялась Ксения. — Выходит, я выгляжу, как синий чулок?
— Скорее, как синяя птица счастья, — улыбнулся Леонид. — Для меня, по крайней мере,
— Ценю ваш юмор. И все-таки давайте сворачивать к вокзалу.
— Нет, не сегодня. Я вообще-то жалею, что пришлось поселить вас в загородной зоне. Но так было нужно для конспирации. Однако сегодня это правило можно нарушить. Нас пока еще никто не взял на заметку, а завтра с утра вас ждут дела в городе, так что удобней будет заночевать здесь.
— Ну, если так… — Ксения немного поколебалась. — Но у меня даже нет с собой ни зубной щетки, ни халата.
— Понял. Сейчас остановимся возле универмага. А потом зайдем в кафе поужинаем.
Ксения больше не сопротивлялась, решив в этот вечер плыть по течению, поддавшись воле Леонида. «И будь что будет!» — мысленно сказала она сама себе.
В коридоре гостиницы царил полумрак, и дежурная, казалось, даже не заметила, что жилец двухместного люкса вошел в свой номер не один. Но Ксения все-таки настороженно поглядывала вокруг себя и старалась неслышно ступать по ковровой дорожке. Когда они вошли в номер, и Леонид запер дверь изнутри, Ксения облегченно вздохнула и тут же с иронией покритиковала саму себя:
— Какое все-таки закомплексованное наше поколение. Глубоко засела эта совковая настороженность перед всякими администраторами и дежурными. Слава Богу, молодежь теперь свободней нас.
— И мы были свободней своих родителей, — сказал Леонид, помогая ей снимать пальто. — Но мне почему-то нравится, что вы немного смущались, когда шли сюда. Женщина, лишенная оглядки, мне неинтересна.
— А я, значит, вам интересна? — шутливым тоном спросила Ксения, усевшись на стул возле двери и снимая сапоги.
Леонид ответил не сразу. Он вначале подал Ксении тапочки, купленные вместе с халатом. А, когда она, переобувшись, встала со стула и оказалась лицом к лицу с Леонидом, он вдруг обнял ее и глухим от волнения голосом произнес:
— Ты мне более чем интересна.
— Разве мы уже на «ты»?.. — растерялась Ксения.
Но Леонид, не дав ей опомниться, приник к ее губам долгим поцелуем. Она чувствовала, что нечто подобное должно случиться, но не ожидала этого так скоро. Высвободившись из его объятий, она внимательно посмотрела ему в глаза и спросила:
— Я вас чем-то спровоцировала? Или вы считаете, что все одинокие женщины обязательно ищут приключений?
— Ну, зачем ты так, Ксения? — Он взял ее за руки и решительно, чуть ли не силой усадил рядом с собой на диван. — Ведь мы же не дети. Ты мне очень нравишься. У меня даже в молодости такого не было, поверь. А сердце мне подсказывает, что и ты не встретила в своей жизни настоящей любви. С Валькой Извековым тебе не повезло. С мужем тоже все складывалось не очень ладно. Да и после его смерти не попадались тебе стоящие мужики, верно?
— С чего вы это взяли? — все еще пыталась сопротивляться Ксения.
— Не «вы», а «ты», — поправил ее Леонид. — Я это сразу заметил. У тебя такие глаза. Грустные, словно потухшие, как небо осенью. Красивые осенние глаза. Другим людям это, может, и незаметно, но я-то на тебя смотрю особым взглядом. И мне все понятно, потому что у меня у самого такая судьба. Ну, не встретился родной человек вовремя, так что ж делать? Лучше поздно, чем никогда.
«А ведь и правда, — подумала Ксения. — Я же всю жизнь искала такого, как он, и уже ни на что не надеялась. Так чего ж теперь ломаюсь, словно девчонка? Боюсь показаться легкой добычей? Но это же глупо. Столько лет у меня прошло впустую, а я думаю о какой-то чепухе!»
Она положила руки на плечи Леонида и тихо проговорила:
— Трудно сразу поверить в такое. Особенно, когда всю жизнь — сплошные разочарования. Я уже стала думать, что на мне какое-то заклятие лежит.
— И я о себе так думал. — Глаза его заблестели, приближаясь к ее лицу. — А, оказывается, просто надо, чтобы судьба свела двух подходящих людей в одно время и в одном месте.
Дальше уже и слов не понадобилось. Вернее, слова были, но те, бессвязные, которые прорывались между поцелуями и вздохами, и к которым разум не имел никакого отношения.
Утром они проснулись одновременно. Ее голова лежала на его руке, и, чтобы заглянуть ему в глаза, она слегка приподнялась.
— У меня никогда так не было, — прошептал Леонид, взяв лицо Ксении в свои ладони.
— Не верю, — заявила она с улыбкой. — Это у меня так не было. А ты, при твоем богатом опыте…
Он засмеялся, прижал ее голову к своей груди и сказал:
— У меня не слишком богатый опыт. Но, даже если бы я был каким-нибудь султаном, — то и тогда чувствовал бы точно так же. Счастье — это ведь такая штука, которая идет изнутри, от сердца. И, если сердце не подсказывает, что ты счастлив, то никакие ухищрения секса не помогут. Понимаешь?
— Я-то понимаю. Но мужчины часто думают не так.
— А ты много знала мужчин? — ревниво спросил Леонид, приподнявшись на локте и внимательно изучая лицо Ксении.
— Теперь я вижу, что знания мои были никудышними. — Она улыбнулась. — Смешно, да? Дожить до таких лет и вдруг понять, что никогда раньше не была по-женски счастлива. Не знаю, что тому виной: мужчины ли такие попадались неумелые и нечуткие, или, может, сама я была слишком зажатой… Это, наверное, у меня тянулось с детства. Понимаешь ли, меня очень своеобразно воспитала моя мама. Отец рано умер, и она больше не выходила замуж, всегда повторяла, что живет только для меня. И, хотя я у нее не требовала никаких жертв, она все время настойчиво жертвовала и была такой самоотверженной, что все родственники об этом твердили. И я поневоле выросла с каким-то комплексом вины. А мама за свои материнские подвиги считала себя вправе быть моей поверенной во всех делах, контролировать не только мои поступки, но и чувства. Она даже старалась не приучать меня к домашней работе, чтобы всегда быть самой нужной и незаменимой. И я, честно говоря, не знала, как утаить от нее хотя бы кусочек своего внутреннего мира. Если она замечала, что я чем-то с ней не делюсь, то обижалась, играла в молчанку. И тогда во мне еще сильнее разгорался комплекс вины. Мои встречи с парнями не приносили мне особой радости, потому что я знала: дома придется, как на экзамене, отчитываться в своих действиях и чувствах. Конечно, другая бы девчонка, с менее впечатлительной натурой, не обращала бы внимания на материнскую опеку, росла бы себе нормальной. А во мне что-то подсознательно ломалось, я невольно начинала контролировать каждый свой шаг. А тут еще с первой любовью не повезло — попался такой расчетливый и самовлюбленный тип, как Извеков. Да и муж оказался далеко не мужчиной моей мечты — нудный, придирчивый ипохондрик. Впрочем, я сама, наверное, провоцировала свои неудачи…
— И почему мы с тобой не встретились раньше!.. — вздохнул Леонид. Ксения вполголоса пропела песню из фильма «Мужчина и женщина»: