Два вдоха — и он жадно толкается внутрь, сдирая рывком остатки одежды и вынуждая широко раздвинуть ноги. И снова, стоит ему войти до упора, меня скручивает от первого протяжного спазма. Я вцепляюсь пальцами в его колени, пытаясь сжать ноги, но он не дает — раскрывает бедра шире, прижимая к себе и двигаясь все быстрее. Горло пересыхает от хриплого крика. Глеб рычит мне в шею и до боли стискивает грудь через тонкое кружево, а жажда требует не останавливаться. Неважно, что болезненно и дико, все это будто стирает кто-то, заменяя на восторг от его жестких пальцев и властных движений.
Он будто год тут держал целибат. По крайней мере, в его руках я чувствовала себя каким-то дико желанным трофеем, который он использовал по назначению со всей страстью. Даже не знала, что сексом можно заниматься так… откровенно. Его руки, губы были везде, а перед моими глазами прыгали огненные всполохи от камина, будто разжигая и во мне такой же огонь. Мне нравилось, как дышит Глеб, как впивается в кожу пальцами и теряет контроль. Я его совсем не знала, но, казалось, контроль он теряет редко…
— Ты мне что-то подсыпал, — промямлила, еле ворочая языком.
Грудь мужчины, к которой я была плотно прижата, ходила ходуном. Он часто дышал мне в мокрый висок, все еще содрогаясь в отголосках удовольствия.
— Если бы, — тяжело выдохнул и поднялся со мной рывком так, что я вскрикнула.
Душ запомнила слабо. Прохладное стекло обжигало лопатки, а горячее тело Глеба опаляло живот. Он прижимал меня к стенке душа, чтобы я не сползла по стеклу, всматривался в лицо… потом вывел из душа, закутал в полотенце… а дальше я помнила плохо, окончательно потонув в каком-то плотном тумане.
«Завтра… я выберусь отсюда», — пообещала себе, прежде чем провалиться в сон окончательно.
5
Первое движение затекшими плечами сообщило мне, что вчерашний день прошел из ряда вон. По мне словно катком проехали. Открыв глаза, я вздохнула полной грудью и осмотрелась, с трудом вспоминая, где я. Голова была на удивление ясной, но какой-то чужой. А еще я будто не видела — в голове мелькали картины, вспыхивая на каждый вдох, наполненный густым мужским запахом. Он дразнил, будоражил, а мозг все норовил отключиться и уйти с головой в эти ощущения.
— Так!
Решительно откинула одеяло и рывком поднялась, тут же падая задом в подушки. Голова протестующе закружилась, напоминая мне о выпитом. Согнувшись, я закружила по комнате в поисках своих вещей, хватаясь то за подоконник, то за тумбочку.
— Душ чуть левее, — оцарапало почти ощутимо хрипотцой в голосе, и я обернулась.
— Где мои вещи? — прохрипела, оглядывая мужчину — источник моих видений, кошмаров и прочих побочных. Он стоял в одних штанах на входе, осматривая меня жестким взглядом, от которого хотелось спрятаться обратно в одеяло. — Что ты мне подсыпал вчера?
— Ты считаешь, меня нельзя хотеть просто так? — усмехнулся на мои попытки прикрыться. — Даша, прекрати, я вчера облизал тебя всю не только снаружи, но и изнутри, насколько достал языком. Что ты от меня еще прятать собираешься?
— Прикажешь голой ходить? — прорычала и бросилась в ванную хотя бы за полотенцем, чтобы спрятать в нем свое вспыхнувшее лицо.
— Я бы не отказался, — не оставил он меня в покое и там.
— Глеб, вы меня отвезете до цивилизации? — остервенело запихивала конец полотенца на груди, чувствуя себя нереальной дурой — Я заработала вчера?
Он направился ко мне не спеша, размазывая взглядом по плитке, в которую не вжаться стоило всех сил.
— Ты ничего вчера не зарабатывала, — положил мне горячую ладонь на подбородок и приподнял. — Я тебя хотел, ты, кажется, тоже. Мы же взрослые… люди. Разве нет?
— Вы не отвечаете на мой вопрос, — я тяжело дышала.
— Я не могу тебя отвезти. МЧС сообщило, что твой вчерашний мишка свирепствует в округе. Кого-то задрал, кажется… Всех обзвонили, запретили покидать дома.
Я смотрела в его темно-карие глаза, чувствуя, что мне словно стержень вынули.
— Что?! — вскричала.
— Нет, если хочешь к мишке в лапы — можешь идти, — развел он руками.
— Да ну вас! — все же вжалась в плитку, запрокидывая голову.
— У тебя все равно отпуск, — посторонился он и повел рукой. — Завтрак…