— Понятно. Сейчас я обращаюсь к американским астронавтам, — продолжила Хе. — Для нас большая неожиданность встретить выживших на Луне участников первых лунных экспедиций. Вы поделитесь с нами своей историей?
— Мы с Бредли были участниками финальной миссии по изучению лунного икс-фактора, — тоненьким, надтреснутым голоском начал старик.
— Я Челси, — перебила его красотка. — Так сложно запомнить, что ли? Челси Мэннинг — первая женщина на Луне.
— Охлади траханье, углепластик, — неожиданно даже для самой себя заявила я, — первая женщина на Луне — это я. А ты первое гендербендер. Пе-е-е-е-рвое-э-э-э-э!
После этого прорвало, кажется всех, так как все заговорили одновременно. Склепанная на коленке рация Балбеса попыталась усилить громкость сигнала, после чего впала в возбуждение, затопив корабль смешанным с гудением визгом, и скоропостижно скончалась. Надорвавшись от натуги, не иначе.
В наступившей тишине был слышен только театральный шепот Хельги, которая жаловалась своим:
— Вот фто им стоило пошфонить хоть на десять минут раньфе? Вефно из-за чужих опофданий я страдаю…
— Это ты о чем? — спросил Пинтел, не понимая, что их диалог оказался в центре внимания.
— О том, фто мне из-за их гибели зуп фыбили, — гордо вскинув голову, как партизанка на расстреле, заявила Хельга, — а они фифёханьки оказались. То есть я безумно рада, фто они фывы, чефно. Но и зуп был хорофый, я им ела… А сейфас как мне куфать?
— Суп будешь есть, ясно? — прикрикнула на Хельгу я, холодея от неприятных предчувствий. Ох и задаст же нам Хе за сорванный разговор….
И, обернувшись, с ужасом увидела бордово-красную Хе. Она, трясясь мелкой дрожью, закрывала лицо руками.
— Первый контакт всегда комом, — осторожно начала оправдываться я…
Но тут Хе отняла от лица руки, и стало ясно, что её сотрясают приступы дикого, истеричного хохота. Безумно заразительного, кстати. Я тоже не выдержала, и хохотала, хохотала, хохотала и хохотала. Под ухом филином ухал смеющийся Пинтел и, захлебываясь, похихикивал Раджетти. Мы, смеясь, расставались с напряжением последних дней, преполненные радостью от спасения наших товарищей. Даже зловещий лунный Ктототам утратил бо́льшую долю своей зловещности.
Не смеялась только Хельга. Минут через пять, когда мы все отсмеялись, и тяжело дыша, хватались за ребра и вытирали выступившие слезы, она возмущенно выдала:
— Вот вам смефно, а я ненафишу шуп!
* * *
…И снова здравствуй, Дарья. Это снова я, твой верный Бинчжан.
Я тут переслушал записи, которые сделал во время похода в Замок. Что я могу сказать? Я не Цезарь, способный делать несколько вещей одновременно. У меня хорошо получается либо ходить, либо говорить. Но не одновременно, Даша. Одновременно я теряюсь.
Первую запись я оставлю, поскольку это исторический документ. А вот вторую решил переписать набело, так как мой рассказ стал набором «Ух ты!» и «Вот оно чего!» вместо связного повествования.
В общем, после того, как встреченный нами в шлюзовой камере астронавт вылез из скафандра, мы замерли, на несколько секунд, не зная, что сказать.
— Вы что, китайцы? — недовольно прошамкал старикан, обводя нас взглядом.
— В наблюдательности вам не откажешь, — буркнул в ответ Чэнь, — мы тайконавты Китайской Народной Республики.
— Слава богу, что не Советы, — махнул рукой старик, — дайте я вас обниму, что ли… Хотя постойте! — одернул он сам себя. — Какая у вас форма экономики? Капитализм?
— И капитализм в том числе, — кивнул Чэнь. — Одна страна, две системы.
— Тогда ладно, — улыбнулся старик, обнимая Чэня. — А как поживает Америка?
— Какая Америка? — не удержался от ответной колкости командир.
Старик аж отступил на два шага, воздев к лицу в ужасе руки.
— В смысле, Южная или Северная? Их несколько, — продолжал куражиться Чэнь.
— Америка одна, — пролепетал старик, — и это Соединенные Штаты!
— А, эта… — сжалился Чэнь, — прекрасно поживает. У вас, кстати, президент женщина.
— Ну, этого следовало ожидать, — захихикал старик. — А ниггер с жидом уже президентами были?
— Были. И представь себе, одновременно.
— Что еще новенького случилось?
— Вьетнамская война кончилась. Мэрилин Монро умерла, — сказал я.
— А ты не очень умен, да? — старикан ткнул меня пальцем. — Я здесь с 72-го года, вообще-то.
— Европа объединилась. Советский союз развалился, — сделал вторую попытку я.
— Вот это хорошо, вот это душевно. Порадовал старика.
— Теперь моя очередь задавать вопросы, — говорит Чэнь. — Вы астронавт последней лунной миссии, я полагаю?