— Да, Даша, ты можешь не бояться, — раздался мужской голос из-за моей спины. Это оказался Подводник. С неизменной кружкой кофе, от которой воняло коньяком и которой он помахивал в воздухе. — Колобку Киму настолько нужны мои малышки, что он…
Но договорить он не успел. Посредник фурией бросилась к нему, прижав ко рту палец.
— Не надо спойлеров, Витя.
Надо было видеть, как Подводник побледнел. Он испуганно оглядел пустую в этот час кают-компанию, потом заискивающе посмотрел на нас с Посредником и сбежал, забыв кружку на столе.
— У всех морей один берег, — добила его Посредник, крикнув в спину.
Он еще больше скукожился и выскочил в коридор.
— За что ты его так? — спросила я. Из случившегося я поняла только, что Подводник чем-то провинился во время разговора и Посредник его жестко осадила.
— Не обо всех вещах, Дарья, можно говорить вслух. Даже среди друзей. Лучше пойди собери чемоданчик.
— А что мне надеть? — тут же спросила я. — А ты сделаешь мне прическу? А одолжишь платье?
Посредник закатила глаза. Но прическу всё-таки сделала.
Я потом рыдала в подушку.
А как тут не рыдать? Я начинала лунную эпопею с длинной, до поясницы, гривой блестящих черных волос. И каждый проклятый шаг на моём пути к Луне стоил мне не только километра нервов, но и пряди из прически. Я подрезала волосы при прыжке с парашютом, при тренировке в бассейне, при переезде на подлодку, при тренировках в скафандре.
И вот сейчас Посредник преодолела очередную веху в деле превращения меня в Патрика Стюарта. Нет, какие-то волосы у меня на голове остались. Особенно сверху. И их даже можно было собрать в жалкое подобие прически. Мальчишеской прически.
Но их было так мало! Мои виски были настолько постыдно голыми, что я стеснялась их больше, чем полной наготы во время экзамена у бассейна. Вспомнив об этом, я пунцово покраснела и бросилась в свою каюту, закрывая лицо руками. И не разговаривала с Посредником за ужином.
Не разговаривала бы и дальше, но утром она ни свет ни заря разбудила меня, барабаня пяткой по двери.
— У нас опять вечеринка? — с надеждой спросила я.
— Всё. Приплыли! — восторженно заявила моя подруга.
— А… — зевнула я. — Здравствуйте, дедушка, здравствуйте, бабушка, и всё такое… а можно я досплю?
— В «Левиафане» отоспишься. ОО телеграфировал: СТАРТ НАМЕЧЕН НА ПОСЛЕЗАВТРА ТЧК НАС ЖДУТ В КОРЕЕ ТЧК.
— Как на послезавтра? — удивленно спросила я. — У меня же тренировки не окончены.
— Так полетишь. Как есть. Недотренированная.
— Ну, типа ура и всё такое, — уныло сказала я и поплелась в душ.
Потом долго вертелась перед зеркалом. У меня было подходящее платье-сарафан. Но у него были открытые плечи, что в сочетании с моим бритым (местами) черепом выглядело забавно. Я походила на узницу Освенцима. То есть я и раньше из-за худобы походила на узницу, а бритые виски просто подчеркнули это.
В момент примерки пришла Посредник и принесла мне теплые мембранные штаны на лямках и безразмерный свитер с воротником, напомнив, что на «Левиафане» холодно, а плыть придется долго. Свои-то теплые вещи я бросила еще на «Гармонии».
— Собирайся быстрее, может, успеем проскочить незамеченными, — торопила меня Посредник.
— На лодке враги? — удивленно спросила я, округлив глаза.
— Не, это я прощаться не люблю. Напрасная слезогонка. Уходя тихо, ты как бы немного остаешься.
Но как бы немного остаться не вышло. Какая-то корабельная крыса пробежала по жилой секции, колотя в двери и крича, что я уплываю. Так что, когда я вышла в главный зал, где находился уже закрытый обтекателем и подготовленный к транспортировке «Ынха», там, как и в день моего приезда, собралась практически вся команда. Только на этот раз в кальсонах и одеялах.
Насколько же эти все эти люди стали мне родными за прошедшие недели. Я разрыдалась от переполняющих меня эмоций и обняла по очереди всех участвующих в подготовке моего полёта техников, инженеров и программистов, благодаря их за проделанный труд. У многих, как и у меня, в глазах стояли слезы. Так что на «Левиафан» мы попали только спустя полчаса и только благодаря тому, что Капитан отдал приказ сворачивать проводы.
Успокоилась я только в тесной рубке «Левиафана», где вскоре и уснула под ровное жужжание двигателей.
Проснулась я от качки. Под водой качки нет, так что «Левиафан» определенно всплыл на поверхность. Но видимая в иллюминаторах вода была такой же темной, словно мы до сих пор находились на глубине.