Главное, что узнал после расследования ОО, была информация, о том, что коричневая архивная папка с Катынским делом была украдена Васей одной из первых. И переправлена в США.
Опрос древних стариков, работавших в то время в архиве КГБ, ничего не дал. Вся информация сводилась к тому, что была такая единица учета, хранившаяся в запечатанном конверте в сейфе. Поиск и анализ перекрестных ссылок в других документах давал основания предположить, что в папке хранятся материалы проведенного после войны, в 1947–1949 годы, внутреннего расследования МГБ. Этот факт давал много пищи для размышлений и скоропалительных выводов, но, по сути, не добавлял в копилку фактов по Катынскому делу ничего существенного.
Для того чтобы узнать что-то существенное, нужно было найти похищенную из архива папку. Чем ОО и занялся. И довольно быстро узнал, что интересующая его загадка засунута в самый центр тайны. Папка была передана на хранение в SCP Foundation.
В смысле, в реально существующее хранилище, а не вымышленную организацию, охраняющую похожего на облезлого трехметрового пупса чудика и прочие несуразицы. Если хочется проводить параллели с массовой культурой, то фонд напоминал скорее хранилище из Индианы Джонса, то самое, куда спихнули Ковчег Завета. И выполнял фонд ту же самую функцию, что и в фильме. Это было место, куда можно было спихнуть проблему, чтобы навсегда о ней забыть.
Просто потому, что из фонда, как с Дона, выдачи не было. Фонд, как черная дыра, только поглощал документы, не выдавая ничего наружу — протокол изъятия документов из хранилищ был обставлен такими сложностями и требовал согласованных действий ведущих спецслужб США, так что никто и не пытался получать документы из фонда обратно. Такая процедура сложилась из-за особенностей политической системы США — уничтожение секретных документов считается у них косвенным признанием своей вины. А похороны бумаг в «капсуле времени», которой являлся фонд, считались вполне допустимой операцией.
И, как и в случае с черной дырой, которую можно заметить по излучению, которое она испускает, поглощая вещество, деятельность фонда можно было отследить, следя за процессом поглощения документов. Интересующая ОО папка канула в хранилище, оставив легкий бумажный след — опись содержания: «Шесть машинописных страниц и 11 фотографий были сданы на хранение в марте 1973 года».
И получить их назад не представляется возможным. Нет, нет и еще раз нет. Ни за какие деньги — говорили подкупленные ОО информаторы. Это просто невозможно — согласование изъятия бумаг должен подписать президент. А завербовать президента получается крайне редко и требует баснословных сумм.
Выслушав эти оправдания, ОО просто взял и нарушил конвенцию. Нарушил негласный свод правил, которого придерживаются мировые элиты — нельзя убивать политиков, нельзя осуществлять силовой захват структур на территории оппонента и прочие благоглупости. Впрочем, спецслужбы, что начали с пафосом ОО обвинять, и сами постоянно нарушали эти правила, так что тут было кристально чистое лицемерие и ничего больше.
ОО обратился к Киму, позолотил ему лапку и рассказал о проблеме. Как и ОО, нарушать конвенцию Ким не боялся, так как прекрасно понимал, что он сам, как последний диктатор мира, не находится под защитой её норм. Что в случае чего его просто и без затей убьют, как Саддама Хусейна. Или убьют красочно и с пытками, как Муаммара Каддафи. Но убьют в любом случае.
Поэтому он выделил ОО группу идеологически мотивированных спецназовцев. Поскольку северокорейские бойцы были не сильно подкованы в современных технологиях, группа была усилена узкими специалистами из стран бывшего СССР, оставшимися не у дел после превращения ФСБ в клуб любителей дорогих иномарок.
Но даже усиленная технарями команда не могла справиться с задачей — архивы фонда представляли собой похожий на автостоянку стоэтажный бетонный комплекс, врытый в сухую землю штата Юта, и все его этажи были заполнены миллионами коробок, хранивших сотни миллионов единиц хранения.
При этом поступающие документы раскладывались не по учреждениям, темам или годам, а согласно присвоенным случайным образом номерам — так держатели архива боролись с возможным подкупом сотрудников. Картотека, призванная обеспечить навигацию в этом океане бумаг, была зашифрована и поиск в ней могли вести только при совместных и согласованных действиях владельцев криптоключей — спецслужб и администрации президента.