Я всегда хожу голым, там, где меня никто не видит, это наша общая с Черчиллем черта, как я люблю шутить. С апреля по октябрь одежду одеваю только для выхода в город, ну как одежду, шорты и майку. Кот всегда доволен, когда я выхожу, и первые минуты как экскурсовод ходит рядом, рассказывает, что у него тут да как. С котом мы вместе уже двенадцать лет, с самого моего развода. У нас с ним настоящая мужская дружба, не из-за бабок, общих интересов, имиджа, а потому что у меня кроме него никого, и у него кроме меня тоже.
И вот вы спросите меня, а есть ли у кота имя, а то все кот да кот. Ну конечно есть, этаж не какая-то дворовая приблуда. Сейчас вспомню. Благодаря рыжей масти, я назвал его Тигрис, как лодка у тур-хейердала, но после пары месяцев совместной жизни, когда я вволю налюбовался его манерами, я сказал: «Ну какой ты Тигрис? Ты обычный Федя». После кастрации, кот остепенился и стал уже полноценным Федор-Михалычем, ну прям все как у людей.
Совсем рядом с домом пристроенный к сарайке навес, под которым от солнце спрятаны большой стол и скамейка. Я почти успел дойти до …
Никакой боли, никакого волнения, никаких планов. Отсутствие каких-либо чувств, ни то, что света, запаха, звуков, отсутствие веса. Точнее гравитации, нет понимания, где верх, где низ. Так наверно чувствуют себя в невесомости. Или отрубленная голова французской королевы. Или ее тело без головы. Время. Чтобы понять сколько это длилось нужна какая-то шкала, но шкалы не было. Не было ничего.
В последствии у меня будет возможность пережить это еще раз. И не раз. Решусь на такое только при отсутствии других приемлемых вариантов.
Объём информации в мозгу человека всего пять терабайт. Фотоника позволяет передать этот объём данных посредством нейроинтерфеса последней версии за семь с половиной секунд. Расчеты и практические эксперименты (очень много итераций) продемонстрировали чрезвычайно высокую надёжность. Вероятность ошибки лишь сорок шесть сотых процента, да и та может быть не фатальной. К тому же повторить процесс не составляет труда ведь и носитель информации сохранен, и объект для загрузки легко синтезируется по необходимости. Но извечный антинаучный животный страх разрыва души и тела делает свое дело. Человек животное, он боится темноты, акульей пасти, внезапно возникшей из глубины, раската грома, несмотря на то что вспышка уже была пару секунд назад, страха умереть и попасть в ад, где тебя будут вечно жарить черти. Пересилить иррациональный страх дано не каждому. Кот легко и непринужденно сидит на перилах балкона двадцать пятого этажа, наверно потому, что человечий ад с чертями ему точно не грозит.
И сказал бог да будет свет. Да уж, точнее не скажешь.
А теперь по-чеховски, как обещал.
Сквозь закрытые веки ощущается свет. Да, именно ощущается. Красный, его окрашивают кровяные сосуды век с самой тонкой кожей, настолько тонкой что если света достаточно, то его достаточно чтобы пробить кожу и попасть на сетчатку, сообщающую сигнал в мозг. Сигнал? Какой сигнал? Что я живой? Живой? Надо открыть глаза. Поднимите мне веки, давай Гоголь помогай.
Трава. Мерзкий одуванчик, весной самый первый вылезает, молниеносно распространяется везде, если вырвать без корня, продолжает расти, чтобы вырвать с корнем надо подкопать. Вот достойная уважения тяга к жизни, вот у кого стоит поучиться упорству и последовательности. Наверняка на щите у какого-нибудь французского рыцаря, эдакого Луи Дюфунеса анжуйского, на щите был изображен одуванчик. Дамы, прикрываясь веерами, прятали свои безжалостные улыбки, в то время как от них самих разило многомесячно немытым телом, и потому они обливали себя с ног до головы парфюмерной водой (это церковь дозволяла).
Так. Мыслительный процесс есть, уровень юмора пока убавим до лучших времен. Проверим моторные функции. Попробуем дотянуться рукой до лица. Рука то у меня ведь есть? Должна быть. Правой не было. Хорошо, ну в смысле плохо, хорошо, что удалось определить. Левая. Есть контакт. Тянем-потянем, а вот и лицо, подбородок, странно — нет бороды, ладно, пока к черту подробности. Рот, что-то липкое и холодное, нос. О, а вот и зрительный контакт. Отлично, трава зеленая, пальцы в крови, шевелятся. Под мышкой тянет, на мне что-то одето. Не может такого быть, а если может, то это значит, что случилось что-то нехорошее, просто так я бы летом добровольно не оделся. Мысли забегали, началось планирование. Построение разных теорий, градация, объединение в группы, присвоение вероятностей каждой группе, определение … в общем все, как всегда. Итак голова, туловище, рука, уже неплохо. Что-нибудь болит? Вроде нет, значит ложимся на спину и пытаемся сесть. На спину опрокинулся легко, в лопатку уперлось, но это скорее хорошая информация, чем плохая. Оба глаза открыты, дыхание спокойное, рука скользит по майке (майке?), и опа! Штаны тоже на мне. Ладно, с этим безобразием разберемся позже. Прихватившись за ткань штанов, сажусь.