— Однако вы хорошо разбираетесь в остановках. — Токджан лукаво склонила голову набок. — А говорили, что никогда не ездили на речном трамвае.
Но на этот раз ей не удалось смутить юношу. Он не отрывал от нее зачарованного взгляда.
— Токджан, Токджан… Какое красивое имя! Знаете ли вы, что его можно петь?..
Спутница Федотова посмотрела на него, не поворачивая головы, уголком настороженного черного глаза. Что-то уж очень он расхрабрился!
— Оглянитесь по сторонам! — сказала она, тактично отвлекая его внимание от своей особы. — Мы с вами постепенно погружаемся в синюю мглу.
Федотов огляделся.
Москву все больше окутывала таинственная синева сумерек. Город терял четкость своих очертаний, как бы медленно отдаляясь, уплывая. Поверхность реки стала пепельно-серой.
Но вот зажглись уличные фонари, осветились окна домов на набережной. Тотчас же по реке поплыли длинные желтые зигзаги и множество разноцветных веселых квадратиков. Москва-река надела своей вечерний наряд — темно-синий, в блестках.
— Вот так же ушел во мглу и город в горах, — задумчиво сказала Токджан. — Он затонул мгновенно во время очень сильного землетрясения.
— Затонул? А как это было?
Затонувший город, по словам Токджан, был одной из загадок древней исчезнувшей страны Согдианы. Располагалась она в бассейне реки Зеравшан, между средним течением Амударьи и Сырдарьи. Столица ее называлась Мараканд и находилась в районе теперешнего Самарканда.
Согдийцы были мужественными, свободолюбивыми людьми. В 329 году до нашей эры в пределы страны вторгся Александр Македонский и неожиданно получил отпор.
Засев в своих горных крепостях, запиравших вход в ущелья, согдийцы под руководством умного и храброго Спитамена оказывали македонцам сопротивление в течение трех долгих лет.
Особенно упорно оборонялся один город (название его утеряно), стоявший на берегу горного озера.
На исходе третьего года запасы продовольствия кончились, начался голод, но жители не открывали ворот, предпочитая смерть позорному плену.
В борьбу людей вмешалась стихия…
Это было землетрясение.
…С рассветом, будя эхо в горах, раздается рев сигнальной трубы.
Из шатров выбегают воины, торопливо пристегивая металлические наручи (металлические пластины), нахлобучивая на головы шлемы. Слышен звон сталкивающихся щитов, бряцание мечей. Воины строятся. Знаменитая македонская фаланга ощетинилась длинными копьями.
В суровом молчании защитники города ждут штурма. Площадь и узкие улицы пусты. Все население, способное носить оружие, на крепостных стенах. Бородатые лучники положили стрелы на тетивы луков. Женщины в плотно облегающих тело одеждах склонились над ковшами, доверху наполненными кипящей смолой. Старики и подростки замерли подле груд камня. Все это — стрелы, камни, кипящая смола — хлынет на осаждающих, едва лишь те приблизятся к стенам.
А в храмах идут беспрестанные моления. Оттуда доносятся хриплые возгласы жрецов, дребезжание молитвенных гонгов и плач маленьких детей.
Снова проревела сигнальная труба.
Двинулись! Македоняне двинулись на приступ!..
Звеня щитами, пехота спускается со склона. Все ускоряет и ускоряет шаг. Вот уже бежит, подбадривая себя воинственными кликами, выставив вперед длинные копья.
Заскрипели приводимые в действие громоздкие осадные машины. Бегом проволокли к крепостному рву штурмовые лестницы. Труба звучит пронзительнее, громче!..
И вдруг оборвался рев трубы. Короткая пауза. Что это?
Распался строй фаланги. Воины Александра в ужасе разбегаются, роняя щиты и копья, падают наземь, прикрывая глаза плащом, чтобы не видеть, как страшно мстит завоевателям согдийская земля.
Скалы сдвинулись с места. Высокие деревья раскачиваются, как былинки. Все громче, все яростнее подземный грохот.
Земля уходит из-под ног. Сотнями гибнут македоняне в разверзающихся зловещих трещинах и под осыпающимися с гор камнями.
На глазах устрашенных воинов Александра Македонского край берега, где стоял город, со всеми его башнями и крепостными стенами, усеянными людьми, со ступенчатыми крутыми улицами и ветвистыми деревьями медленно сполз в озеро и скрылся в высоко взметнувшейся пене…
Федотов зажмурил глаза, снова открыл их.
— Я представил себе вас на стене осажденного города, — пояснил он Токджан, — На голове у вас был конусообразный шлем, а в руке копье…
— На стенах города могли быть и женщины. Один из греческих историков, современник Александра, свидетельствует, что женщины в Согдиане сражались бок о бок с мужчинами…
— Значит, история с затонувшим городом достоверна?
— Этому верят не все… Однако я слышала, что в полдень в ясную погоду удается видеть развалины на дне.
— Я бы очень хотел их увидеть, — мечтательно пробормотал Федотов. Он в задумчивости смотрел на белый гребень пены, следы за кормой. — Родные горы подоспели на помощь, — медленно продолжал он. — Мгновение — и отважные защитники города вместе с ним ушли вглубь от поражения и плена.
— О! Вы так понимаете легенду? Но существует и другая гипотеза. Предполагают, что Александр, не сумев взять город штурмом, приказал своим воинам перегородить озеро плотиной в самом узком его месте. Вода стремительно поднялась, и город оказался на дне. Землетрясение здесь ни при чем. Мне больше нравится этот вариант. Подумайте: три года подряд держаться против армии Александра, выстоять — и вдруг погибнуть от какого-то подземного толчка!..
— Вы сами сказали, что жители города предпочитали смерть плену.
— И все-таки мне их жаль. Вам не жаль? В детстве, когда я слышала эту сказку, то воображала себя на стенах осажденного города рядом с его защитниками… Да, вы угадали. Только в руках у меня было не копье…
— А что же?
— Какой-то особый прибор, с помощью которого можно повелевать стихиями. Я предотвращала землетрясение… Вам странно, что я принимаю эту старую историю так близко к сердцу?
— Что вы! Нисколько!..
— Но ведь мы, таджики, потомки древних согдийцев, — сказала Токджан. И, со свойственной ей стремительностью меняя тему, воскликнула: — Поглядите-ка налево! Это Парк культуры и отдыха! Хорош, правда?
Слева по борту проплывали купы деревьев и сверкала гирлянда огней. Река повторяла прихотливый световой зигзаг. Желтые огоньки всплывали по пути катера, как кувшинки со дна.
С берега донеслась песня — по воде звук летит очень далеко:
На нижней палубе катера тотчас же подхватили песню и, как мячик, перебросили вверх:
— Что же вы? Помогайте, девушка! — крикнул разбитной парень в красной спортивной майке.
Токджан весело закивала и присоединилась к хору неожиданно сильным и высоким, металлического тембра, голосом.
— Складно! Очень хорошо! Теперь пойдет! — одобрительно заговорили вокруг.
А речной трамвай все бежал и бежал по Москве-реке. Мелькали тени деревьев, светлые квадраты окон. И по воде неслась песня:
Так, с песней, добрались они до Бородинского моста.
— Вам куда? — спросила Токджан Федотова, стоя на гранитных ступенях набережной.
— Я живу в общежитии туристов, на углу Смоленской площади.
— А я на Потылихе. Значит, нам в разные стороны… Нет, нет, провожать не надо! Ну, спасибо за хороший вечер!..
— Это я должен благодарить вас, — неуклюже пробормотал Федотов, задерживая в своей руке ее теплую маленькую руку. И вдруг добавил: — Я обязательно увижу затонувший город, о котором вы рассказывали!..
— О! — Девушка улыбнулась. В голосе ее прозвучали поддразнивающие нотки: — Значит, вы не из тех, кто ловит солнечных зайчиков на стене? Хозяин своего слова, настойчивый, волевой?.. Ну-ну!..