Пока никто не знал о том, что дни «Зеленого берега» сочтены. Что элитный дом – такой привлекательный на макетах и милый даже на уровне чернового строительства – так и останется мечтой. Но скоро люди узнают, и тогда... Денису даже думать не хотелось о том, что будет ТОГДА. И он бился, отчаянней, чем рыба об лед, чтобы спасти свое детище. Ведь не бывает же совершенно безвыходных ситуаций, верно?
– Ваш кофе, Денис Борисович, – отвлекла его от грустных мыслей секретарша.
– Спасибо, лапа, – машинально поблагодарил он. (Словечко «лапа» Денис позаимствовал у отца: тот уверял, что это самое верное обращение к секретаршам, сохранившееся еще от цековско-обкомовских времен.) – Важные звонки были?
– Н-нет... то есть д-да... – неожиданно засмущалась «лапа».
Конышев удивленно взглянул на девушку – раньше та никогда не заикалась. Секретарша стояла на пороге кабинета, держала кофейный подносик. Руки дрожат, чашка с сахарницей ходят ходуном.
– Ты что, не выспалась? – с шутливым участием поинтересовался Денис.
– Д-денис Борисович, т-тут к вам посетитель, – продолжила нервничать секретарша.
– Ты же знаешь, – участие в голосе тут же сменилось раздражением, – что я занят, и...
Но девушка осмелилась перебить:
– Это Михаил Вячеславович Инков. Коллега вашего отца.
– И что дальше?
Денис Конышев прекрасно знал Инкова. Отцовский прихвостень. Никчемное и слабовольное создание. Что ему здесь понадобилось? Квартиру, что ли, решил прикупить? Так пусть идет к менеджерам. Не та птица, чтобы им лично генеральный директор занимался.
– Он просит вас срочно его принять, – наконец справилась с волнением секретарша. – По неотложному делу. – И взглянула на Дениса со странным сочувствием.
– Ну, если по неотложному... – сдался Денис. – Только предупреди его, что у меня пять минут, не больше.
Кофе Инкову он предлагать не будет.
Секретарша тут же растворила дверь в свою приемную, пригласила:
– Проходите, пожалуйста...
А Денис немедленно нацепил на лицо недовольное выражение – хорошо бы отделаться от этого Инкова как можно быстрее.
«Как странно он вырядился...» – мелькнула мысль, едва посетитель появился на пороге.
А потом вдруг разрозненные картинки слились в одну. Замешательство секретарши. Неожиданный, не упрежденный телефонным звонком визит Инкова. И его темный, несмотря на жаркий день, костюм. И черный, без рисунка, галстук.
– Что-то случилось? – тихо спросил Денис.
Инков скорбно кивнул:
– Да. Ваш отец...
– Что с ним? – повысил голос младший Конышев.
– Его убили, – опустил глаза отцовский заместитель.
Глава 2
В зале ожидания хоть и глубокая ночь, но весело. Загорелые туристы демонстрируют друг другу яркие курортные карточки на экранах цифровых фотоаппаратов, смакуют джин или бренди и с интересом поглядывают на экран огромного телевизора: по CNN идет сюжет об урагане в Москве. Кадры, как всегда, получаются у западных журналистов эффектные: по брусчатке на Красной площади мчатся потоки воды, молнии грозно бьют в Останкинскую башню, гаишники в насквозь промокших плащах пытаются регулировать движение на затопленных улицах...
«Забавно у них там, в Москве», – услышала Наташа чей-то комментарий на английском.
Но лично для нее в разгуле стихии ничего забавного не было. Она то и дело поглядывала на часы и изо всех сил сдерживалась, чтобы не отправиться в дьюти-фри за очередной бутылочкой слабоалкогольного коктейля: нервы совсем на взводе. Самолет из столицы должен был прибыть в Мале еще пять часов назад, но не появился до сих пор, и Наташе даже не удалось выяснить: вылетел ли борт или до сих пор болтается в Москве, пережидая грозу. Может быть, ей полететь через Европу? Через сорок минут будет рейс на Мадрид, а через час – на Хельсинки... Наташа встала. Ногам, уже привыкшим к шлепкам-вьетнамкам, было очень неудобно в кожаных босоножках, грудь в тесном лифчике ныла (от орудия пытки под названием «бюстгальтер» она на своем острове тоже успела отвыкнуть).
– Нет, что вы, мисс! – разочаровал ее улыбчивый мальдивец-кассир. – Билетов, конечно, нет. Ведь все туристы раунд-трип[8] покупают, так? Откуда же возьмется билет в Европу?
– Но мне очень нужно! – Наташа ослепительно улыбнулась.
Наш кассир, русак, может быть, в ответ на такую улыбку и выдал бы какую-нибудь тайную бронь, но мальдивец только сочувственно покачал головой:
– Единственное, что могу предложить: первый класс до Лондона, посадка начнется через три часа.
– Нет. Через три часа мне уже поздно, – вздохнула Наташа.
Не признаваться же кассиру, что первый класс она просто не потянет: на кредитной карточке у нее всего восемьсот долларов.
«Да где ж его носит, этот долбаный самолет?!» – пробурчала она по-русски.
И словно в ответ включился динамик. Диктор на косноязычном английском сообщил: рейс из Москвы «в связи со сложными погодными условиями» прибудет в Мале только через четыре часа. А потом – высадка, уборка, заправка, посадка... Значит, вылетят они часов через восемь, не раньше. Примерно в десять утра по Москве. Ровно в то время, на которое назначены похороны отца.
Наташа едва не застонала, к горлу подкатил противный комок, такой мерзкий, что пришлось прикрыть рот рукой... К ней тут же бросился очередной иностранный старичок – из тех, кто обожает соваться в чужие проблемы, особенно если эти проблемы возникают у хорошенькой девушки. Осмотрел ее слезящимися, масляными глазками, вкрадчиво спросил:
– Can I help you?[9]
Наташа уже приготовилась вежливо поблагодарить за заботу и отказаться – именно так полагалось поступать персоналу на Мальдивских островах – и вдруг вспомнила, что она – больше не обслуга и терпеть навязчивых стариканов не обязана. Так что с легким сердцем нагрубила надоедале: