Расхаживаю по комнате с телефоном в руках.
Этот дом, эта роскошная мебель… Иду в столовую. Вся компания плетется за мной. Вот здесь Мартин Ферн запустил в одного из гостей тарелкой с соусом. И высказал правду-матку! С отчаяния.
— Ну, говорите, в чем дело?
Дети остановились в дверях гостиной.
— Мама сказала… — начинает Фредерик.
— Ну, что же она сказала?
Мальчик сразу сникает. Несколько раз разевает рот, словно золотая рыбка в аквариуме. Но стекло не пропускает звуков.
— Госпожа сказала, что вы больны!
— Я совершенно здоров!
— Но доктор тоже говорит, что ты болен! — подтверждает Фредерик.
— Черт возьми! Я совершенно здоров!
Кричу во весь голос. Звон отдается в хрустальной люстре…
Дети жмутся друг к другу — боятся больного гостя. Болезнь притаилась и ждет. В любой момент может случиться припадок.
— Мама сказала, — снова начинает Фредерик, — что мы должны подождать, пока ты поправишься, а после решим, как нам быть…
— Да придет Мартин Ферн к Мартину Ферну…
Я смеюсь. Усевшись на обеденный стол, я смеюсь. Ну и роль мне отвели, ничего не скажешь!
— А раньше как вам тут жилось?
— По-моему, вам лучше вернуться в санаторий! — заявляет фру Хансен. — Вам надо лечиться!
— От чего прикажете лечиться?
— От вашей болезни!
Я вскакиваю на стол. Но этим лишь подкрепляю их убежденность. Вот-вот, теперь сумасшедший залез на стол. Подпрыгиваю. Стол подо мной трещит. Так, очередной приступ безумия. Еще немножко, и он все в доме переломает. Соскакиваю на пол. Демонстрирую гимнастические упражнения.
— Нет у меня никакой болезни! — кричу я, переводя дух. — Я здоров как лошадь!
Они не знают, куда спрятать глаза. Лина сосредоточенно изучает узоры ковра. Фру Хансен уставилась на фарфоровую деву в целомудренных белых одеждах.
Фредерик с интересом наблюдает за соседним домом.
Демонстрация здоровья лишний раз убедила их в том, что я болен.
Я сказал устало:
— Ну вот видите, я совершенно здоров!
Никакого ответа.
— Ну, сами скажите, чем же, по-вашему, я болен?
— Я в таких делах не разбираюсь, — говорит фру Хансен.
Подхожу к Фредерику. Он испуганно вскидывает на меня глаза.
— Как поживаешь, Фредерик?
— Кто, я?
— Ну да, ты, как идут дела?
— Какие дела?
— Счастлив ты?
Он не отвечает.
— В футбол играешь?
— Да-а-а…
Снова выступает вперед фру Хансен.
— Вам лучше вернуться в санаторий!
— Зачем?
— Вы больны!
Заколдованный круг. Пути не сыщешь. Мартин Ферн принадлежит не себе, а другим, и другие в свою очередь принадлежат ему. Но никто почему-то над этим не задумывается.
Снова прохаживаюсь по дому. Какая уйма мебели, Ферны покупали ее для украшения быта. Зеленые покрывала. Широкие кресла. Бутафория!
Иду в прихожую. Поднимаюсь по лестнице. Ванная комната. Вот здесь он стоял и чистил зубы. Глядел в зеркало. Дети ходят по дому следом за мной. Заглядываю в первую комнату. Здесь живет Лина. Уют, чистота, пастельные краски. Здесь хорошо мечтать — девочке ли о жизни, взрослому ли о детстве. Вторая — комната Фредерика. Мальчишечьи вещи, модель корабля, книги, паровая машина, солдатики… Еще одна комната.
Фру Хансен преграждает мне вход.
— Не знаю, как госпожа…
— Подвиньтесь!
Спальня. Широкая двуспальная кровать. Арена страшных ночных боев. Изредка — мира и ласки. «Скажи, ты спишь?» К тебе протянулась рука. Но чаще по ночам слезы. Бессонница. Ворочаешься с боку на бок. А другой между тем спит себе глубоким сном. Прикрываю дверь.
Спускаюсь по лестнице. Внизу, у входа, останавливаюсь. Оборачиваюсь к остальным.
— Так как же нам быть? — спрашиваю я.
Никакого ответа. Дети прячут глаза.
— Дайте сюда телефон! — говорит фру Хансен. В глазах ее вспыхивает торжество.
Отдаю ей телефон.
И вот я ухожу, ничего не тронув. Фру Хансен разочарована. Иду к калитке, выхожу на улицу. На этой улице жил Мартин Ферн. Налево — главный проспект. Заворачивая за угол, вижу: к дому Мартина Ферна плавно подъехал зеленый автомобиль. Иду дальше.
Я шагаю по улице Люнгбювейен. Ухожу все дальше и дальше. Автобусы, урча, взбираются в гору. В синем небе сияет солнце. Яркие краски. Приятно смотреть. Красные автобусы; желтые троллейбусы; грузовики, обклеенные рекламными плакатами.