Датчане, они привычные к таким праздникам, многие вообще повсюду с собой таскают кружки—термосы со своим горячим кофе, и застать их врасплох трудно. Сегодня же пойду куплю такую.
20 ноября. Начался переезд — тот самый, который должен был состояться летом. Пока перевозим лаборатории Брайана и Кристиана, моя еще не готова, и не будет готова по крайней мере до нового года, но в переезде надо участвовать. Сегодня весь день таскали приборы — расчищали место для грузчиков. Утаскались все вконец.
А завтра начнется самое интересное. С утра прибудут грузчики и начнут перетаскивать наши оптические столы (каждый весом в тонну) с собранными установками на них — посмотрим… Столы повезут в другое здание, в новый лабораторный корпус (который тоже в подвале, только в другом) будут опускать через шахту 10 м глубиной, а размерами чуть больше этого самого стола, и т. д. Стоимость только покупной оптики на каждом столе — тысяч этак восемьдесят. Не считая того, что сделано вручную и вообще цены не имеет. Вот как грохнут все это дело…
А мне, может быть, опять придется собирать установку во временном помещении — в одной из комнат старой лаборатории, чтобы не терять время в ожидании чуда. А потом можно будет перевезти ее так же вот. Завтра увидим, возможно ли это в принципе. Все, пошел отсыпаться. Интересная у нас, физиков, жизнь.
21 ноября. Датский пролетариат — это что-то фантастическое. Сегодня с утра ровно в 10, минута в минуту, пришли два интеллигентного вида грузчика (я-то ожидал человек десять), причем одному было лет 25, а другому уже сильно за 60, и совершенно не напрягаясь, за два часа с помощью двух ручных тележек—домкратов и одного автокрана перетащили эти столы, ни разу их не стукнув и не застряв в узких проходах. Причем с ними даже крановщика не было — краном тоже управлял один из этих двоих с помощью радоиодистанционки. Правда, сняли с нас эти профессионалы тоже немало — примерно тысячу долларов за полдня работы.
24 ноября. Дожди… Поутру ледок на улицах. Велосипед у меня по-прежнему без крыши и даже без зонтика, приезжаю на работу мокрый и местами обледенелый, за двадцать—то минут. Но выбора нет, метро здесь нет пока, а на автобусе в мой район добираться неудобно — медленно, и ходит он по вечерам раз в полчаса, и только до половины двенадцатого ночи. В общем, без велосипеда нет ощущения свободы.
Датчане все уже месяц, как готовятся к Рождеству — их любимое занятие!
11 декабря. Вышел с работы в пол—двенадцатого — а уличные фонари не горят, причем, как оказалось, во всем городе. Так и поехал — на ощупь, и только чудом ни в кого и ни во что не въехал. Давно пора вообще на пешеходов тоже лампочки вешать в обязательном порядке, спереди и сзади, как на велосипеды.
14 декабря. Месяц назад в Дании состоялись выборы. В результате впервые за девять лет социал—демократов у власти сменили правые центристы. За пределами Дании этого, понятное дело, никто не заметил, а для граждан Королевства Датского это было большим и радостным событием, потому что социалисты с их налогами за девять лет всех достали.
И вот позавчера был обнародован указ нового правительства: во-первых, создать новое Министерство науки, а во-вторых — в свете того, что это министерство уже слишком много расходует средств, финансирование всех научных проектов радикально сократить. Не исключая и проекты, финансируемые международными европейскими грантами, то есть правительство накладывает лапу и на те деньги, которых оно нам не давало. Впрочем, это для него дело привычное: я, например, здесь получаю зарплату от европейского фонда, а налоги с нее плачу почему-то датскому правительству.
Сегодня у нас повторял Нобелевскую лекцию лауреат этого года Carl Wieman — о холодных атомах, за которые он и получил Нобелевскую премию, — то есть как раз о том, чем я сейчас занимаюсь. Жалко, я на десять лет позже начал, чем он, а то мне бы дали, а не ему.
Рождественская горячка достигла апогея. Магазины работают даже по воскресеньям, и по ним носятся обезумевшие толпы датчан, докупающих последние подарки. При этом ассортимент здешних магазинов выучивается наизусть за один поход по ним, это вам не Москва и не Петербург, и пытаться найти здесь что-то новое так же нелепо, как у себя в тумбочке, а они все носятся и носятся. :-)
17 декабря. Получили от правительства новый приказ, отменяющий практически все меры, перечисленные в предыдущем приказе.
22 декабря. Состоялось главное событие года — Julefrokost. Буквально это переводится, как "Рождественский перекус", а на самом деле это шестнадцатичасовая институтская пьянка. Началась она в десять утра с мощного возлияния с обязательным пением специально написанных и распечатанных для этого случая текстов хором по бумажкам и всеобщих игр. Игры были, например, такие: на столы ставятся купленные заранее призы, завернутые в упаковочную бумажку. Призом может быть бутылка вина, или детская игрушка, или рулон туалетной бумаги… На каждый стол выдается по игральной кости и все по очереди ее бросают. Тот, кому выпала "шестерка", получает право подбежать к другому столу, схватить с него приз и поставить на свой стол. Выигрывают те, у кого призы окажутся к концу игры. Продолжается это долго, и до финального свистка все призы меняют хозяев несколько раз; при этом, вопреки правилам, временные владельцы призов не всегда соглашаются их отдавать, и тогда возникает потасовка (в этом, похоже, и заключается тайный смысл игры). Понаблюдав за хитрым нашим аспирантом Брайеном, я обнаружил, что в потасовки он не вступает, а вместо этого все свои трофеи незаметно прячет под стол… Потом пьянка возобновилась с новой силой. Я спросил у соседа по столу, почему на столах только шнапс и пиво, и ни бутылки воды — это как же можно надраться, если водку пивом запивать? На что он мне резонно ответил "а ты сюда зачем пришел?" И таки все надрались, и пьющие и непьющие, и пели песни, и танцевали на столах, и падали под стол, и затевали носорожий датский флирт с тяжеловесными соседками, прямо не отходя от столов со выпивкой. Часов в девять вечера я пригласил танцевать очень миленькую секретаршу, и не успел договорить второй или третий комплимент, как она потеряла сознание, прямо как тургеневская девушка — только не от волнения, а от шнапса.
Ушел я оттуда в два часа ночи и был далеко не последним. Не помню, как я доехал до дому и почему я решил ехать по снегу не на такси, а на велосипеде, помню только, что он брыкался, не хотел ехать и все время меня сбрасывал. А ведь обычно, как говорят в таких случаях датчане, "мой велосипед дорогу домой сам знает".
10 января 2002. На Рождество нас всех завалило снегом по самые ушки, первые два дня его с дорог вообще не убирали, и автобусы и машины в нем вязли напропалую, поезда все приходили с задержкой на час, и самолеты не летали. Ну, как положено, за два дня до аборигенов дошло, что что-то не так, и снег с улиц убрали. Сначала, понятно, с велосипедных дорожек, потом с проезжей части, и все это свалили на те самые узенькие полоски, которые здесь отведены пешеходам.
Говорят, что "Белое Рождество" здесь бывает раз в семь лет, то есть это мне так повезло. А в новогоднюю ночь до четырех часов утра все датчане пускали фейерверки. Они к этому моменту готовятся серьезно и основательно, тратя в среднем по 150 долларов на семью на пиротехнику. Но в этот раз случилась неудача — в за полчаса до Нового года небо затянуло таким туманом, что ничего вообще не было видно — только бухало со всех сторон каждую секунду в течение нескольких часов.