Характеризуя в целом первые месяцы правления Вильгельма в Англии, можно уже отметить все характерные черты нормандского режима в будущем: земельные конфискации у тех представителей англосаксонской знати, кто как-либо выражал свою нелояльность новому королю, передача этих земель франко-нормандским воинам и колонистам, повсеместное строительство замков в качестве оплота военно-административной системы. За всем этим прослеживалась реальная цель Вильгельма — не вести этническую войну (для чего вряд ли хватило бы сил и средств), а стать правителем именно английского народа, подобно Кнуту, хотя и с опорой на нормандскую элиту. Правда, Вильгельм сурово подавлял всякое сопротивление, не считаясь с жертвами, но здесь, по выражению Адама, «верность, а не национальность» была главным критерием для Вильгельма[354].
После коронации он остановился в Баркинге (Эссекс), куда с изъявлениями покорности приходили многие англосаксонские магнаты, в том числе Эдвин и Моркар. Те же, кто не желал признать хотя бы формальный вассалитет от нового короля, автоматически попадали в разряд врагов, ставя себя вне закона. Север и Запад Англии Ордерик Виталий относит к «диким людям» именно на таком основании[355].
Между тем, 21 февраля 1067 г. Вильгельм уехал в Нормандию, взяв с собой целую делегацию видных англосаксонских вельмож и прелатов — Эдвина, Моркара, архиепископа Стиганда, Вальтьофа, и др., с целью ознакомления их с родиной нового монарха и укрепления связей между английской и нормандской элитами. (Регентом на нормандском престоле в отсутствие Вильгельма в 1066 г. был Роджер Монтгомери)[356]. Вообще, такие поездки на континент в последующие годы Вильгельм предпринимал неоднократно — к этому обязывал статус государя земель по обе стороны Ла-Манша. Лойн указывает 10 подобных поездок с 1067 по 1087 г., причем некоторые длились по году[357]. Во время первой поездки, проходившей с февраля по декабрь 1067 г., поднялась первая серьезная волна недовольства в Англии, положившая начало активному сопротивлению англосаксов как таковому. Причиной этого недовольства источники в один голос называют многочисленные насилия и беззакония, допущенные заместителями Вильгельма — Одо из Байе и Гийомом фиц-Осберном — якобы в нарушение тех справедливых законов и порядков, которые только-только установил новый король[358]. Похоже, именно отсюда стартовал миф о «добром короле» — «защитнике народа», и «злых баронах» — «угнетателях народа», свойственный историографии даже XIX в. Тезис более чем сомнительный. Скорее можно говорить о том, что сравнительно небольшие бесчинства, неизбежные на любой войне и сдерживавшиеся при необходимости железной рукой Вильгельма — не из заботы о народе, разумеется, а для создания репутации — например, запрет войскам грабить население[359], — сменились в его отсутствие более явными и открытыми беззакониями по отношению к англосаксам, что закономерно привело к возмущению на местах. Вряд ли могло быть так, что после коронации Вильгельма все на два месяца утихло и обратилось в покой и благодать, чтобы потом вдруг взорваться. «Спокойствие» января-февраля 1067 г. скорее было следствием военного поражения англосаксов, и все это время подспудно происходило осознание случившегося и накопление сил для реванша, пускай стихийного и разрозненного. Это выглядит более правдоподобным, чем миф о «справедливом» правлении.
К сожалению, досконально точно установить хронологию последующих событий возможно не всегда, так как поздние англо-нормандские источники, отличающиеся крайне подробным описанием событий, хронологией как раз пренебрегали.
Итак, в 1067 г. ряд волнений вспыхнул в разных районах Англии. Что интересно, первая из этих «смут» произошла в фактически автономной Нортумбрии, никак не испытавшей на себе тягот нормандского вторжения; до 1068 г. на ее землю вообще не ступал нормандский воин. Перед отъездом Вильгельм в подтверждение своей политики чисто формального вассалитета Нортумбрии назначил на пост эрла ее северной части (Берниции) Копсига — родича и соратника покойного Тости. Вильгельм полагал, что назначение англосакса на этот пост привлечет симпатии северян. (Моркар, видимо, оставался эрлом Дейры — Йоркшира). Но вышло иначе. Прежний местный эрл Освульф из династии эрлов Берниции, не явившийся с присягой к Вильгельму и потому считавшийся как бы вне закона, 11 марта 1067 г. убил со своими людьми Копсига и его приближенных, показав, кто обладает реальной властью на Севере[360]. Впрочем, все это укладывалось в рамки местной политической традиции, как и восстание 1065 г. (см. выше); доказательство тому — судьба самого Освульфа, убитого разбойниками, без какой-либо политической подоплеки, несколько месяцев спустя, после чего эрлом Берниции стал племянник прежнего шотландского короля Дункана Госпатрик, купивший этот пост за деньги (в дальнейшем — видный деятель англосаксонского сопротивления). Что касается причин убийства Копсига, то, помимо традиционной неприязни к ставленникам Лондона (или Винчестера — одним словом, центра), Кэпелл указывает стремление Копсига присоединить к Берниции и Дейру (Йоркшир), постоянно отпадавшую, невзирая на прежние усилия эрла Сиварда; таким образом, Копсиг нарушил местный политический расклад, за что и поплатился[361].
355