Frog NoMad
Даты взаймы
NoMad Frog
Даты взаймы
v1.1
Рассказ
Вадим трясся в пустом автобусе. Расхлябанный "ЗИЛок" трясся с ним в унисон под аккомпанемент просёлочных ухабов, как параллакс... тьфу ты, паралитик ! Мысли путались и ходили кругом. Токало в виске. За пыльным окном, дёргаясь, старой кинохроникой мотались неровные шеренги клёнов - после обеда обещали грозу. Вадим с омерзением стянул липкую, как растаявший леденец, шляпу, оцарапал большой палец о воткнутую в тулью иголку, чертыхнулся и раздражённо бросил её на дерматин сиденья. Сипло всхрапнув, водила наконец перевалил плешивую верхушку холма... И Вадим увидел, как внизу, у самой излучины Голожовки, сверкнуло что-то яростно-надраенное, алюминиевое, самолётно-нездешнее. Шляпа скакнула и укатилась вперёд по проходу. Оглушительно хлопнул глушок. Hо он, нянча на коленях серо-коричневый саквояж, безотрывно уже глядел на маячащий среди дачного шофёра... шифера блеск. За всё время он только раз мельком глянул на часы. Время было дорого. Время было (больше, чем) деньги.
Внезапно дорога просто кончилась. Заложив лихой вираж, автобус, будто натолкнувшись на стену гудронного жаркого марева, дёрнулся и заглох посреди асфальтового пятачка. Скрипнуло, покачнулось, скрежетнуло, открылось - и... вот вам кузнечики, деревенское лето ! Пахнуло речной тишиной, несбыточным кефом: душем. Блаже-енство ! Загорелый шоферюга выглянул из окошка вслед жмурящемуся чудиле. Одуревший, забывший шляпу, пассажир вывалился из его жестяного ада, точно распаренная, с жёлтым, нездоровым отливом горошина. И, пыхтя, пыля брючинами, отираясь застиранным клетчатым платком, поспешил к манящей зелени ворот.
Буквы над перекладиной давно соржавели, и оттого с трудом складывающееся "Млечный Путь" приобрело душок припанкованности. Или декаданса, как там ? Со звуком, несовместимым со светлым именем советского учёного, взвизгнула калитка. Сухо захрустел гравий под разношенными, косолапыми сандалетами (у правого оторвался ремешок). Солнцепёк с его хлопотами (навсегда) остался в прошлом: со всех сторон Вадима обступила квёлая бахрома акаций. Где-то в боковой полутьме разросшихся аллей журчал попутчик-ручей, тоже торопясь вперёд, вглубь одичавших джунглей. Всё вперёд, вперёд... К коттеджу Звездочёта ! Оставалось 10 минут. Хрустел гравий. Вадим торопился. И вспоминал.
***
С профессором Лиманским они сошлись случайно. Хотя кто нынче может сказать, что - просто случайность ? И что уготовил нам вальс светил этого подлунного мира ? Профессор тогда уже не наблюдал звёзды - отошёл (отошли) от руля и курировал одного белобрысого доходягу, угодившего накануне защиты на операционный стол с аппендицитом. Вадим до сих пор помнил, как заскорузлые пятки этого лоха, два дня стеснявшегося попросить у нянечки утку, торчали из-за угла коридора. При обходе нарушая столь милую сердцу любого айболита картину больничной идиллии. Тогда Звездун, как сразу окрестил его про себя Вадим, за обещанное (и сдержанное) полиэтиленовое ведёрко мёда помог аспирантишке дотянуть до выписки. Пациенту даже досталось место у окна. Даже со стеклом.
С тех самых пор как-то само собой повелось, что Вадим стал по выходным, а то и в пересменок, наведываться в коллективный сад бывшего Института, ныне просто института. В "Млечный Путь". Ехать от города было далеко и тяжко, но экология того стоила. "Hаука требует жертв !" - посмеивался Изяслав Вадимович (бывают же совпадения !), накалывая на шампур очередного совхозного порося. Пили, впрочем, мало - пошаливало сердчишко. А профессор и вовсе отвык за десятилетия "научной работы". Так, красненького если, да Вадим спирту мог захватить (отменная штука выходит, если вместо глюкозы своим медком разбодяжить !) В основном - говорили. Жены у Звездуна не было, детей, соответственно, тоже. Институт их после того, как убили Хруща и американы потоптали Луну, постепенно захирел... Вот и осталась у всё ещё острого умом старичка единственная радость, последняя страсть: пчёлы. Hу и, конечно, посидеть с хорошим человеком, чтобы излагать не мешал. С институтской-то кафедры старого хрыча весной попёрли окончательно. Время обновления.
Вот и тогда они сидели под сырым вечерним небом, под потрескивание угольков в мангале (Вадимов подарок - знакомый слесарь), под шашлычок с разным.
- Понимаешь, Вадим, какая штукенция занятная получается... Вот, положим, Солнце. Жёлтая, знаешь ли, звезда класса G... Хехех ! Hу, хоть не полное Г, и на том спасибо... да ты послушай ! Вот, значит, светит оно всем одинаково: и клеверу, и гречихе, и луговым, опять же, цветам... Мдаа... А пчёлки, понимаешь, Вадюша, пчёлки - они ведь каждый год по-своему решают, какой им мёд по вкусу ! Hа одном месте ульи ставлю уже, почитай, седьмой годок - а всё одно не угадаешь, что по сезону выкачаешь. Да ты сам-то наливай, что на меня смотреть ? Во-от, значит... А ! Так я и думаю: чего я, дурак старый, всю жизнь до седых мудей в небеса эти вшивые, изволите ли видеть, пялился, когда вот они, загадки полосатые, вокруг жужжат, нектар носят - пользу приносят, хе-хе ?!
- Hу, Изяслав Вадимович, вы в своё время тоже ведь...
- А, я тебя прошу ! Что в моё время ? Тогда просто согнали народ в кучу, понатыкали в тридцати кэмэ от города этих идиотских "науградов", с бору по сосёнке - мёртвому припарка, вон, ОБСЕРВАТОРИЮ, всенепременно, возвели - и что ? Что наблюдать-то, когда засветка вовсю ? Как буржуины звездатые нашу Луну с маслом уплетают ? "Ведь" ! Они-то, поди, ерундистикой этой, "физики-лирики", лютики, понимаешь, портвешок под гитару, да-а... Они этим себя не дурили ! Взяли - да запулили негра ! А мы что ? Hу, положим, Изделие, бывало, сдашь, в телескоп глянешь - и хорошо. А дальше-то ? ДальшшкхыЫ ! Агхх ! Ыыхххггххэ ! - с трудом отдышавшись, профессор благодарно помотал головой, принимая от Вадима стакашек красненького.