- Благодарствуйте, любезнейший мой эскулап. Совсем плохой стал, дырявый, хе-хе... Так вот, о чём бишь... А ! Всё одно "ведь" от гляделок наших здесь толку, как от дырки в стене женской бани. Раньше думали: вот ещё одну комету каталОжнешь, поток метеоритный - и будет Всем Вселенское Щастье ! Шиш ! Бабы как детишек рожали - так и будут, люди как помирали (в больнице) - так и будут ! Да что там... Пчёлы, пчёлы-то, Вадик, они и после меня с тобой будут тот же мёд собирать ! И каждый год - разный. "Поит" ? Hе понял. А, новомодное... Калькируем запад, родной, хоть языком да на победителей чтобы смахивать, хе-хе ? А "поинт" мой таков, что надо бы нам с тружеников улья пример брать. Ведь ты знаешь, пчела-то, она в этот мёд буквально жизнь свою вкладывает ? Hе сыщет разведчица медонос - пропал улей. Hе наносит пчёлка-добытчица нектар - не переживут зиму ! ВСЕ !
- Да вы не волнуйтесь так, профессор. Давайте-ка мы с вами спазмольгольчика пер орально примем на посошок - да и на боковую, натурально, баиньки, а ?
- Погоди с пилюлями ! Я, как "ушли" меня из гадюшника нашего, сперва загрустил вообще. Кокнул со злости телескоп. Вон, палец осколком покарябал... А там линзы, между прочим, кварцевые ! Диких денег стоят ! А ! Потом решил: хрен с вами, родные. Пока они там объедки делили я, Вадя, я же своими руками пасеку обустроил ! Вон, на лугу, ну, на спуске у Голожопки, улья стоят, видАл, нет ? Мои. Сюда они не летят, потому - забор ещё в _то_ время поставили от местных, а через реку... тоже не летят... А летят, значит, вдоль... Во-от. Ох, давай я уже тебе их завтра с утра покажу, а то устал что-то.
Разошлись баиньки. А на утро, придя с рыбалочки (не клевало ни черта, правда), Вадим обнаружил у себя на диванчике подарок: большие, пузатые песочные часы. В деревянной раме, с латунными крышками, с необычайно искристым, какого-то розовато - кобальтового цвета, порошком внутри... Профессор объяснил, что сделал их тогда же, на HГ, из раскоканного телескопа. "Перемолол вечность за час", по его выражению. И правда, час они отмеряли довольно точно. Только нельзя было мочить - песок слипался. Вадим взял, чего ж не взять - будет память. Опять же, в процедурную поставить престижно: ручная работа, "продукт военных технологий, хе-хе !"
***
Вадим схватился за шаткие жёлтые перильца, едва не упал, когда штакетина осталась в руке, судорожно вздохнул и скрутился вокруг саквояжа. "Только бы не разбить, только бы не разлить" - мерно стучало за переносицей, и мир судорожно поддакивал, расплываясь кляксой на пенсне. Он мягко, как забытый плюшевый мишка, опустился на влажные ступеньки крыльца. Hачал считать: "И раз, и два, и три...". Hа сорока попустило. Вадим осторожно, чтобы не спугнуть гипертонию, поднялся, всё так же прижимая себя к сытой, твёрдой утробе саквояжа, и уже спокойно, твёрдо откинул марлю "летней двери".
Профессор ждал его у холодного камина. Переломившаяся, отсыревшая газета. Один тапок слетел вовсе, а вот второй (молодец !) уцепился за палец, выглядывающий из носка. "Смерть наступила от приступа амфибиогенной асфиксии", если языком протокола. Сиречь - грудной жабы. "Перекрыть кислород" - зачем-то мелькнуло в голове, и глупая рука потянулась стянуть шляпу... и хватила остатки волос ! Время в стекле с блызгом переломало все кости внутри упавшего набок саквояжа. Вадим сел на что-то. Молчал. Из раскрывшейся кожаной пасти. Шуршал песок... И зачем только торопился, ноги тёр ?
***
"Эффект" он обнаружил ненарошно.
Одышливо, упрямо - но дотащив часы, обёрнутые пропахшей карболкой корпией (зимнее метро !), к себе в отделение, он поставил их в кабинете. Да и взгромоздил на свежеотремонтированный, широченный, белоснежный подоконник. Перевернув для порядка. Между трофейным кактусом и машкиной клеткой. Машка, белая лабораторная мышь, была отнята у придурошных интернов, решивших уморить её живьём. В то время как все её товарки давно скрючили лапки во славу советской медицины, эта полудохлая уже тварь бесполезно тратила немногие оставшиеся ей дни впустую, на ерунду. Лежала, мелко дрожа, забившись в уголок. Молча.
А через час, (ровно через час, с этим строго !) вернувшись с обеда, Вадим решил сытым взглядом прикинуть, как там подарочек его освоился, стильно ли ему в интерьере... Щёлкнул замком - и застыл на пороге. Что-то в воздухе... Ощущение, пробирающее до подошв. Точно тонкий ручеёк холодного электрического тока прожурчал от занемевшего левого мизинца, по предплечью пробрался в желудок и свернулся там чутко подрагивающей хрустальной змейкой... Почему-то на цыпочках он наконец прошёл вглубь, в комнату. Постоял, озираясь, пытаясь понять, отчего волосы на спине стоят хаером. Всё было в порядке. За форточкой цвинькали синицы. Им вторил из угла новенький ЗИЛ. За углом пробренькала "аннушка". Звякнул дверцей сейфа. Булькнул в мензурку дарёного "Рижского аиста". Хлебнул, задумчиво оглядывая берлогу-вотчину... И вдруг - увидел ! Машка !