Эля шикнула на него, они пригнулись - и тут же провалились в папоротники. Почти тут же послышались шаги. Шли несколько человек, метрах, наверное, в семидесяти. Люди, мужчины, тихо между собой разговаривали. Расслышать можно было только отдельные фразы: "Достало... придет смена, наконец... а какая фиг разница... шлепнуть на месте - а потом сказать: необходимая оборона... не заливай... не, не уйдут..." Ну, и мат, конечно. Тут кто-то из них воскликнул приказным тоном: "Следы!" Они остановились, затихли. Из папоротников ничего не видно, и пауза длилась слишком долго - почти бесконечность.
Наконец, один из них произнес: "Может, грибники..." - "Ну-ка..." Послышался металлический лязг - и тишину предосеннего леса пронзили щелчки. Тут же по папоротникам заполосили, сшибая ветви, горячие волны. Эля, вжавшись в землю, смотрела на Егора умоляюще. Что-то пронзило землю возле лица мужчины, вздыбилась земля, комки ударили по лицу Егора. И тишина...
"Так, на всякий пожарный..." Произнес мягкий голос. Спутники выругались матом - каждый постарался выстроить побольше этажей, а смысл обращения был прост: "Патроны надо беречь, придурок - мы за них отчитываемся..." И шаги стали удаляться. Егор выковырял из земли горячую еще пулю - блестящую, будто новенькую. Задумчиво вертел ее пальцами. Эля прижала палец к губам, давая знак: "Молчи..." И тут Егор чихнул! Звонко, смачно. Земля, попавшая в ноздрю, вызвала нормальную реакцию. Эля в ужасе округлила глаза. Конечно, они все превратились в слух...
И - о, ужас! - послышались приближающиеся шаги. Егор изготовился к прыжку - ведь и через ветви уже можно было различить фигуру, одетую в черное. Оставалось ему, наверное шагов пять... "Ну, чё там?" - это разведчика окликнул другой бандит. Тот остановился: "Да хер его знает... может, выпь?" - "Заколебал. Выпь ночная птица. Пошли нах - те чё, больше всех надо?" - "А вдруг уйдут?" - "От нас не уходят. Чудак, это Раша, отсюда выход только на тот свет..." - "И для тебя?" - "Для меня - тем более". Шаги начали удаляться.
Между тем, Егор, зажав ноздри, едва сдерживал новый порыв чиха. Выждав минуты две, беглецы ринулись в сторону, обратную той, куда удалились люди в черном. Они бежали, наверное, с два километра. На поляне они бросились в высокую траву. Егор все же чихнул. Элеонора противно, по-поросячьи залилась смехом. Она каталась по траве, покраснев. Это была обычная бабья истерика. Егор, глядя на нее, тоже расхохотался.
Вскоре они вышли на опушку леса. Перед ними простиралась тихая деревня, растянувшаяся вдоль озера, которое в отраженном свете походило на светящегося змея.
- Ну, что - будем рисковать? - Спросил он.
- Надо что-то придумать...
- Да как обычно: шли, заблудились. Ну, или нас ограбили разбойники.
- Не сдадут?
- Ну, тогда давай мы будем разбойниками и наведем здесь свои порядки.
- А вдруг здесь живут гренадеры?
- Ну так - пойдем и увидим. А к людям хотя бы где-то выходить все равно придется.
История Новой Москвы (неподлинная)
Собственно, достоверной истории деревни не существует - есть собрание мифов, анекдотов и тостов. Такова, если судить здраво, история всего государства Российского. Более-менее достоверную информацию могли бы передать былины, но сказители вымерли аки динозавры, а те поэтические фантазии, которые содержатся в литературных мифах, имеют авторство, причем, создатели бессмертных творений свое вдохновение черпали в личных амбициях, а вовсе не из фольклора, который суть есть поэтизированная народная мудрость. О, как я витиевато написал... надо бы упростить: никто не знает истины, а она в том, что все мы умрем. Все... упростил.
Принято считать, что Новую Москву основали москвичи, которым посчастливилось мужественно бежать из Москвы Старой в годину первого монгольского нашествия. Если это так, Новой Москве не меньше 860 лет от роду. Солидный срок, хотя в масштабах человечества - мгновение.
Теперь, когда в живых не осталось ни одного старого москвича Новой Москвы, можно предположить любой закивок истории. А, положа руку на сердце, началась новая, неведомая еще история Новой Москвы, которая к ее старой истории не имеет ровно никакого отношения. В улье сменился пчелиный рой - и это уже са-а-авсем другой улей, ибо традиция прервалась. Первые поселенцы из нынешних дауншифтеров еще общались со старухами, которых позже своими руками снесли на погост, то есть, с НОСИТЕЛЯМИ ПРАВДЫ, и кой-чего знают. Например, о том, что Новая Москва никогда не знала рабства, здесь не было барина и крепостного права. Из-за того что новые москвичи являлись государственными крестьянами, жили здесь бедно, но гордо. Оно конечно, ежели был бы барин или спонсор, может, и разжились бы - и хрен с ней, с волей. Но такая выдалась Новой Москве планида: во глубине Валдайских лесов хранить гордое терпенье, веками борясь со стихиями за право существовать в принципе.
Лучшая жизнь Новой Москвы совпала с советской властью. Поскольку народ здесь был сплошь голытьба, революцию новые москвичи приняли радостно, и одними из первых в губернии создали коммуну, а после - колхоз, название которого не менялось ни разу: "Красная Москва". В колхозе были стадо, пашня и выгон. А главное достояние - прекрасные луга у озера. Затеяны были клуб, изба-читальня, почта, медпункт, магазин. Теперь всего это нет - добро разбирается на дрова.
В лесу дров ныне не возьмешь, ибо леса прихватизированы. Москвичам доступна только полоска земли вдоль озера, которое почему-то имеет название "Китежское". Одну половину леса некий хозяин, которого в народе обзывают "Буржуин", огородил колючей проволокой. Говорят, у Буржуина там охотничьи угодья. Другая лесная половина, которую заграбастал хозяин с кличкой "Генерал", ничем не огорожена, но москвачи туда не ходят, ибо по периметру курсируют вооруженные охранники и отгоняют население предупредительными выстрелами. Что там, в собственных лесах делает Генерал, никто не знает. Ходят всякие слухи, вплоть до живодерских, но все они являются лишь поэтическими фольклорными фантазиями.