— А-ха, заставили варить нелегальный синтетический кисель, которого хватит на целую улицу, и заставили повесить запрещённый анархический плакат? — медленно произнесла Ирена, глядя на парочку.
Потом она взглянула на меня — увидел в её глазах хитрые искорки.
«Так, надо помалкивать. Наставница явно знает, что делает», — расценил я таким образом её взгляд.
Ребенок начал кричать всё громче и надрывнее.
— Госпожа, позвольте успокоить моего маленького Жданчика, — воздевая руки в сторону Снегиревой, выкрикнула худая девица.
Офицер покивала и даже сделала разрешающий жест. Пока мамаша доставала дитятко из яслей, Ирена произнесла:
— Выбор у вас очень простой, подданные — или в исправительную тюрьму на полгода, и это минимум, — подняла офицер палец и посмотрела на хозяина, — или ты мне рассказываешь и про плакат — кто тебе заказал это дело, и про синтетику — где покупаешь. Уяснил?
Чумоваров ошарашенно покивал.
«Синтетикой называются разные макровещества, имеющие как растительное, так насекомое и органическое происхождение и применяющиеся широкими слоями населения для разных целей, часто нелегальных», — недовольно выдохнув через нос, вспомнил я чуть ли не дословное определение этого жаргонного термина в служебных инструкциях.
Меня поразило до глубины души бедное убранство в этой квартире.
— Говори, — взмахнула кистью Снегирева.
— Я, я не могу, они потом за мной придут, — медленно помотал головой хозяин квартиры.
— Кто — они? — более требовательно перебила Ирена.
— Скажи лучше, милый, — крикнула девица, успокаивая малыша.
— Мы вас защитим, не бойтесь! — подняла ладонь и веско сказала офицер.
— Брикеты мы покупаем у Дяди Арама, у него небольшая лавка чуть ниже по улице от нас, — показал рукой куда-то в сторону двери хозяин квартиры.
— Знакомое имя, — взглянула на меня офицер. — Говори про этот гнусный плакат, — снова перевела она взгляд на типа.
— Мне надо семью кормить, госпожа, поймите меня, — явно начал тот давить на жалость, но Снегирева подняла ладонь:
— Быстро говори, если не хочешь в тюрьму!
— Мы не хотим, не хотим, — закричала девица и поцеловала ребенка.
— Какой-то незнакомый человек в лавке Дяди Арама заплатил мне двести рублей и отдал плакат, чтобы я сегодня утром вывесил его, а ещё много наших соседей и знакомых у нас под подъездом собрались — им тоже заплатили по двадцатке и сказали стоять и кричать «позор шаху», — запинаясь и опуская глаза, проговорил хозяин квартиры.
Послышалась приближающаяся полицейская сирена.
«Что-то он темнит и недоговаривает», — почувствовал я и перевёл взгляд на наставницу. — «Она тоже не верит, наверно».
— Уже лучше, — покивала Ирена. — Что за человек, откуда ты его знаешь?
Я смотрел, как хозяин квартиры заливается краской и мнёт руки.
— Говори давай, — я подошёл к нему и легонько толкнул в плечо.
— Это Дядя Арам настоятельно попросил, я был должен ему денег и не смог отказать, — наконец произнёс Чумоваров, уже красный от стыда. — А человека того я не знаю, впервые видел.
— Ясно — увлеклись этой дрянью, влезли в долги, потом начали совершать глупости, — покачала головой Снегирева.
Послышались рыдания мамаши и крики ребенка. Я уже начинал раздражаться от нахождения в этой квартире.
— Нас теперь могут убить, — запричитал хозяин квартиры, опасливо обняв жену.
— Вам, любезые, не об этом думать надо — никто вас не убьёт, а о том, чтобы не попасть в тюрьму за продажи этой дрянной пустышки и за ненадлежащий уход за ребенком. Повторяю — никто вас не убьёт, я буду следить за вами, — заявила Ирена, покачав головой.
— Пу-пустышки? — пролепетала мамаша, подняв заплаканные глаза на неё.
— Конечно. Вы что, реально думаете, что подобной дрянью можно повысить свой магокоэффициент хоть на сотую долю единицы? — усмехнулась офицер. — Это сказки для таких наивных глупцов, как вы.
Снизу послышался протяжный звук сирены и выкрики.
— Даурский, забирай этот плакат и пойдём, — велела Ирена и повернулась к парочке: — Я приеду к вам позже, после разговора с Арамом.
— Вы нас арестуете? — к моему раздражению, снова начала рыдать жена Чумоварова.
— Я же сказала — нет. Юнкер, идём, — жестом офицер показала на выход.
Грубо свернув плакат — краска шелушилась и отпадала, я раздумывал о том, что наставница проявила огромный гуманизм, проигнорировав одну уголовную и две административных статьи, которые можно было применить к этой семейной паре.
Я спросил об этом на лестнице.
— Не было смысла их пеленать — во-первых, тюрьмы и так переполнены мелкими нарушителями, которых в нулевую Изнанку не отправить, во-вторых, ребенок бы остался без родителей, даже таких непутевых, как эти. Кроме того, подданный Чумоваров будет теперь нашим информатором — пригодится как-нибудь, можешь мне поверить, — идя спереди, пояснила Ирена.
— Ясно, наставник. Но родители они хорошие, раз употребляют эту гадость для повышения магокэфа — по сути для ребенка стараются, я думаю, — возразил ей.
Ирена засмеялась.
— Даже если посмотреть на ситуацию под таким странным ракурсом, как смотришь ты, юнкер Даурский — всё равно нет, потому что надо искать работу и честно кормить семью, а не гнаться за глупыми сказками в надежде поменять свой магопотенциал без напряженного труда и усилий, — ответила она, и мы как раз вышли из подъезда. — Кроме того — не забывай про генетику и тотемы, которые большинству надёжно ограничивает магоспособности. Иначе все бы давно стали выдающимися магами, наглотавшись тертых лепестков магнолии или лотоса, смешанных немытыми ногами в грязном корыте где-нибудь в нулевой Изнанке.
Чуть правее от выхода стояла патрульная «двуха» с бортовым номером «четыреста сорок два». Я при этом вспомнил, что обычная патрульная полиция маркирует машины в привязке к району, в данном случае — к Изнанкино, а вот мотожандармы имеют статус экстерриториальности в пределах московской префектуры.
Снегирева поздоровалась с полицейскими — парнем и девушкой, которые рассказали о том, что не успели они свернуть с перекрёстка и выйти из машины, как толпа растаяла, словно туман.
— Там полно наших мелких клиентов было, разбежались по дворам, — закончил говорить полицейский.
— Вам знаком Дядя Арам? — задала им вопрос Ирена.
Я стоял со свернутым плакатом в руке чуть сзади наставницы. Девушка-полицейская, стрельнув в меня глазами, засмеялась:
— Хромой ублюдок Арам, правильнее будет сказать! Это наш местный недоавторитет — гнусный, толстый и хромой мошенник, который промышляет торговлей растительными макропорошками — чудоповышателями магокоэффициента, а ещё содержит подпольный игровой клуб в здании своего склада — карты, собачьи бои, подпольный бокс и всё такое.
— Вот как, недоавторитет? — усмехнулась Ирена.
— По нашим оперативным данным, он плотно связан с питерским авторитетом Колькой Воробьём и платит дань его группировке. Они же частично и поставляют ему порошковую дрянь в брикетах — чистое мошенничество по сути, но не подкопаешься к документам. Но прикрывают его на самом верху, в министерстве призрения. У него сеть небольших лавок по всему городу и большая аптека в двух кварталах ниже от перекрёстка, на юго-западе Изнанкино, — девушка показала влево от нас, — место сбора тупых брикетоедов со всего Изнанкино. Там же недалеко и большой склад, обычно Арам с подручными и находится там.
— Ясно — мы к нему ещё наведаемся. Спасибо!
Доложив по рации про урегулирование ситуации, Ирена попросила приехавший экипаж подежурить здесь до проезда кортежа. Сложив плакат в багажник, я и она сели машину и поехали догонять полковника.
— Заполнить происшествия? — поинтересовался я, когда выехали на дорогу в сторону дирижаблепорта.
Я был недоволен и рассматривал пейзажи.
— Потом, после разговора с этим Арамом, — взглянула на меня Ирена. — Я тебя слушаю — говори.
— Наставник, а если этот хромой хрен и правда убьёт этого Чумоварова и его жену? Может, стоило эту парочку арестовать ради их же безопасности?