– Сон, конечно, хороший: то ты рыба, то ты птица, однако я ничего не понял, почему у тебя такая реакция?
– Да как ты не понимаешь, Штефан, этот сон подсказывает, что нужно что-то менять. Мы были рыбами и разбились о скалы, потому что не знали о существовании времени, не знали о будущем, не знали про завтра. Нас ничего не заботило, кроме получения удовольствия.
– И что ты предлагаешь? Что-то менять? Боюсь спросить, что именно.
Глава III
Аплодисменты или виселица
Боишься сделать лишний шаг,
Нарушить жизни равновесие.
Боев не будет – не будет наград:
Тебе не похлопают, тебя не повесят.
Мысли о завтрашнем дне – кандалы,
Тщательное обдумывание – ошибка.
Скованны этим и я, и ты.
Но разрушит оковы приплывшая рыбка.
Живи так, будто не знаешь про завтра!
Делай, что вздумается; делай, что хочешь.
Живи так, будто про тебя пишет прозаик.
Диву даются пусть самые Лучшие.
Город-корабль тонет и стонет.
Городу срочно нужны геройские лица.
Слабые тонут пусть в этаноле,
Мы уйдем под аплодисменты или на виселице.
Глава IV
Достоевский
Грустно шипело радио.
«Вы на волне 88.8 FM, с Вами радио Тауншира. С радостью сообщаем Вам, что за последний месяц было поймано 11 преступников – все задержаны на месте преступления».
– Народ это слушает?! – возмутился Йозеф, выключив радио. – Страшнее, если верит. В городе есть преступники, но их сразу ловят! Считать это за правду – высшая глупость. Глупые механизмы опасаются шагнуть не в ту сторону, боятся, что их схватят. О каких преступлениях может идти речь?
– Почему ты думаешь, что в городе нет преступников?
– Преступления? Эти люди боятся собственной тени, но страх этот настолько ничтожен, что не вызовет дрожи – здесь все умерли давно. Не осталось преступников, героев тоже нет. Никого. Власть запугала их, а они забыли, что такое жить. И мы с тобой, Штефан, забыли – говорил на ходу – куда-то собираясь. – Не живем, но скоро все изменится.
Вышел во двор.
Йозеф думал теперь только о жизни. Пересек он уже две улицы, но ни на секунду не задумался о чем-то другом. Жизнь волновала, била о скалы, гудела в его ушах, и как не тряси головой – выкинуть уже не получится. Но эти мысли могли только радовать. Они трезвонили, что разгадка близка – скоро будет жизнь: такая настоящая, свободная, похожая на невозможную жену, которая таскается с тобой по всюду. Стены перестанут сдавливать, скрипеть и корчиться. Вот уже Йозеф не видит свое отражение в витринах, потому что город не хочет показывать его отличия от других. Герой бежит быстро. Тауншир в гневе пытается его поймать: редкие деревья склоняют перед ним свою листву, лужи становятся безобразнее, брызг становится больше, они попадают на стекла, трубы воют. Все попытки тщетны – Тауншир показал, что плачет. Добежав до магазина, Йозеф остановился, пошарил в кармане – почувствовал великое начало.
– У Вас есть белая краска и две кисточки?
Ответа не последовало, продавец моментально удалился, вернувшись уже с заказом.
– Спасибо!
Обратно – летел. Срезал углы, чтобы сэкономить время – наносил городу раны.
– Давай станем преступниками, Штефан? – Йозеф ворвался в квартиру с криками, размахивая краской.
– Что? Зачем?
– Я не хочу больше быть как они: чего-то бояться, ничего не делать. Ну, помнишь: боев не будет – не будет наград, нам не похлопают, нас не повесят. Давай заслужим чего-нибудь.
– Помню. Но зачем становится преступниками, если можно стать героями?
– В Тауншире нет преступников, а героями стать можно только на фоне плохого. Увы, нам придется начать не с самого приятного.
– И что мы будем делать?
– Для начала дождемся темноты!
Четыре совершенно темные стены. Несколько раз попытался открыть глаза, но никак не мог понять, в каком положении они находятся – забросил это дело. Включить фонарик не получится, нащупать маленькую кнопочку в бесконечно темном пространстве – задача не из легких. Единственное освещение Тауншира темными ночами – горящие окна, но те давно погасли, а Луна здесь никогда не светит. Шли на ощупь, боясь поднять лишний шум. Люди, гуляющие под звездами (звезд не видно, но ведь они есть) – редкость, поэтому лишние звуки с легкостью привлекут ненужное внимание.
Штефан нервничал. Его голос, наполненный неуверенностью и страхом, разрушил тишину.