Машина мчалась по бульвару в сторону Воскресенки, но никак не на Троещину... Я чувствовала себя еще одной закланной овечкой...
Мне на шею легла влажная крепкая рука. Она развернула мою голову к хищному безжалостному рту. Машину резко качнуло и меня бросило ему на грудь. Потом заглох мотор.
Он властно засунул мне руку между ног и больно сжал лобок. Другой рукой вцепился в грудь. Вокруг ездили машины и мелькали прохожие, но мне из лап этого беса никуда не деться - все вокруг овцы... все, что я могла сделать в этой ситуации - расслабиться и заставить его надеть презерватив. Скрывая отвращение, я обняла его за шею и легонько укусила за ухо. Тиски его рук мгновенно ослабли. Он сказал, глядя в окно:
- Упирайся. Я хочу тебя изнасиловать. Меня от овечек воротит. Отталкивай меня...
- Ты извращенец?
- Конечно. Ты моя двадцать первая жертва. И никто из двадцати не заявил, представляешь? Ха-ха!
- Я не могу бить людей. Мне тебя жалко...
- Я не человек, а волк, в вашем стадном понятии. Вали, сука, из машины! зря он так. Ослепленная ненавистью, я плохо соображала, но я так влепила ему сначала один раз, потом второй...
- Давай, давай! - он меня схватил за кошачье место очень осторожно. А я вцепилась когтями в его морду безжалостно, - ай, да не так сильно, дура бестолковая...
- Открой машину, - крикнула я , дергая дверцу.
- Нет, сначала я тебя трахну, - спинка сидения упала подо мной и я оказалась в лежачем положении. Кровь с расцарапанной щеки капнула мне на грудь.
- Фу, животное, надень презерватив, - растянула я с отвращением.
- А у меня нету. Может, у тебя есть?
- Нет.
- И не надо. Что ты лежишь, как корова - упирайся.
- Не хочу, желанный мой, - я сказала это голосом привыкшей к ежедневному сексу жены, слащаво продолжила, - я жду тебя, войди в меня. Давай-же!
- Не хочу, - я с тихим злорадством наблюдала, как опускается его член, хотя хозяин держал его в руке, - упирайся.
- Никогда, мой зайчик, - я томно прогибаясь, сняла с себя трусы, - давай, давай! Сейчас захочешь!..
Его член повис безнадежно. Кто из нас овечка? Он стал натягивать штаны:
- Ладно, будем считать, что это ты меня изнасиловала. В очко больше не играю. Баста. 21 - несчастливое для меня число.
- Ну уж нет, лучше грешным быть, чем грешным слыть, - я обвила руками и ногами его худощавый торс и потянула к себе. Потом перевернула на спину и достала поникшее оружие насилия. Садизм - это новое для меня наслаждение. Нормальный человек не выдержал бы моих укусов, а этот тащился. Но он же ненормальный, он наркоман и параноик с манией величия. Я не давала ему кончить до тех пор, пока не удовлетворилась сама. Он посмотрел на меня после этого, как на инопланетянку. Я блаженно улыбалась, покачиваясь на его твердом коралловом отростке, а он по-детски осторожно ощупывал мой живот. Кроваво-красный рубин сверкал при свете мчащихся мимо машин...
Попробуйте угадать, чем закончилась эта ночь?