На негнущихся ногах захожу в маленький домик. Дрожащей от волнения рукой держусь за перила лестницы, медленно поднимаясь наверх. Стараюсь унять разогнавшийся до предела пульс, но никакие уговоры и увещевания не помогают. Сосредоточиться на дыхании тоже не получается, потому что лёгкие будто вообще забыли, как нормально пропускать через себя кислород.
Мне даже вчера не было так страшно и неловко, как сейчас. Но лучше уж я разбужу Ярика, чем какая-нибудь Катька или Танька завалиться в мансарду и будут глазеть не него голого! Ну уж нет, обойдутся!
Может быть, я и наивная влюбленная дура, но если есть какой-то крохотный шанс, что мы будем вместе, я готова рискнуть! Нет, признаваться ему в любви я, конечно, не собираюсь, но поговорить о том, что произошло нам всё-таки нужно.
Делаю глубокий вдох, толкаю вперед дверь и обмираю…
Потому что Мереминский был не один. Комната была наполнена жаркими стонами и прерывистым дыханием. Абсолютно голая Алина разместилась на постели между его ног и… делала то, в чём, если верить слухам, она была настоящей мастерицей.
В ужасе прикрываю глаза, зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. Но то, что рвалось у меня наружу, меньше всего походило на крик. Это был скорее стон пронзительной боли…
В голове только один мучительный вопрос — почему? На этих же самых простынях, где ещё ночью, была я… Почему?!
За что он так со мной?! Неужели ему настолько плевать, где и с кем… лишь бы получить разрядку?! И его вчерашние слова, что он рад расставанию с Алиной — это враньё от первого до последнего слова?
Впервые в жизни я в полной мере осознала значение выражение «будто земля ушла из-под ног». Приваливаюсь плечом к дверному косяку, чтобы удержать равновесие, и тем самым выдаю своё присутствие.
— Охеренела совсем?! — завопила Алинка, отрываясь от своего важного занятия. Перебрасывает через плечо белокурые пряди и впивается в меня взглядом, в котором я отчётливо вижу триумф и злорадство. — Дверь закрыла с обратной стороны! Не видишь, у нас тут примирение!
— Что?… Марина?! — подскакивает на кровати Мереминский, в ужасе переводя взгляд с меня на Алинку и обратно.
Глушу рвущийся наружу горький всхлип и с грохотом захлопываю дверь, оставляя там свои вдребезги разбитые мечты о счастье и взаимности. Смахиваю льющийся поток слёз, что застилал мне глаза, и не разбирая дороги, сбегаю вниз по лестнице. Так быстро, как я не бегала никогда в своей жизни.
Как будто можно было убежать от своей боли…
Глава 58
Мимо проносится очередная фура, громко посигналив, чтобы я убралась с дороги. И это немного меня отрезвляет. Как бы не было больно, но быть раздавленной под колесами грузовика всё же не хотелось. Хотя это было именно то, что я ощущала сейчас внутри — мысли в труху, сердце в дребезги, каждая клеточка тела в агонии.
С трудом перебирая ноги после своего стремительного марш-броска, дохожу до небольшой беседки, стоящей вдоль трассы. На автобусную остановку не похоже, скорее на место, где могут отдохнуть водители или уставшие путники. Даже небольшой деревянный стол имелся в наличии и лавка.
Опускаюсь на неё и прячу лицо в ладонях, сотрясаясь от горьких рыданий. Я думала, что со временем слёзы сойдут на нет, но они никак не хотели останавливаться. Будто ещё не вся боль нашла выход и по капле проливалась наружу вместе с дорожками слёз.
Сколько я так бежала без оглядки? Полчаса, час, два? Достаю дрожащей рукой телефон, чтобы проверить время, смахиваю десятки оповещений о пропущенных вызовах.
Сорок минут непрерывной агонии. Не удивлюсь, если Мереминский вместе с ребятами уже организовали мои поиски. Потому что примирение с Алиной я ему явно обломала…
Я плохо помню тот момент, когда вылетела из маленького домика. В голове набатом раздавалось только одна мысль — убежать туда, где никто не увидит меня и моих слёз. Поэтому варианты с посёлком и пляжем отпали сами собой. Там везде были люди. Оставался лес — огромный, местами непроходимый, но точно не для человека с разбитым сердцем, которому было всё равно куда идти. Да я вообще была готова убежать на край земли, только бы не видеть перед собой этого бесконечно виноватого взгляда синих глаз…
Как же тяжело падать вниз, когда ты ещё недавно пребывал на вершине блаженства. Я и сейчас продолжала падать все дальше и дальше, прокручивая в голове то, что произошло со мной за прошедшие сутки.
Моя любовь к Мереминскому никуда не ушла, она просто перемешалась с дикой болью и осела на сердце непрерывно ноющей раной. Но кроме любви там теперь там поселилось кое-что ещё — огромная всепоглощающая ненависть. И дикое пугающее чувство неизвестности. Потому что последствия нашей с Яриком ночи мне ещё предстояло ощутить на своей собственной шкуре. И решать, что с этим делать мне тоже придётся одной…
Со стоном вновь прячу лицо в ладонях, но тут же вздрагиваю, услышав звук проезжающей машины, которая резко тормозит и останавливается рядом со мной.
— Девушка, а девушка? Поехали в лес, я вам город покажу, — раздаётся знакомый голос.
Мне бы засмеяться, но вместо смеха у меня вырывается что-то похожее на жалобный всхлип с подвыванием.
— Так, Мариш, я не понял, — Меланчук стремительно выходит из машины и подбегает ко мне, — Ты чего? Что случилось?!
Садится передо мной на колени, сжимает мои ледяные ладони и с беспокойством заглядывает в глаза.
— Ничего, — прохрипела я, отводя взгляд в сторону. Голос совсем осип после моих безудержных рыданий.
— Ты почему здесь одна? Кто тебя обидел?!
— Никто! Никто меня не обидел! — срываюсь на крик, размазывая по щекам слёзы, — Просто мне больно! Очень… очень больно!
Прижимаю ладонь к своему сердцу, будто это поможет Лису понять меня без слов.
— Иди ко мне, — Меланчук сгребает меня в крепкие объятия, заставляя подняться с лавки. — Всё будет хорошо, слышишь? Мариш, просто расскажи мне, что произошло, и я со всем разберусь…
— Нет, не будет! — вырываюсь из его рук. Отбегаю за беседку, где начиналась цветочная поляна. Шагаю прямо по цветам, безжалостно сминая их подошвой своих сандалий. Лис, как тень, молча следует за мной. — Больше никогда ничего не будет хорошо! Никогда!!
Меня вновь начинает трясти от рыданий. Где-то на краешке сознания, понимаю, что это уже не просто слёзы. Это самая настоящая истерика, с которой я была не в состоянии справиться. Да и, откровенно говоря, не хотела. Пожалуй, единственное моё желание сейчас было кататься по земле, плача навзрыд, до тех пор, пока меня просто не вырубит от усталости. Чтобы хоть ненадолго очутиться за пределами этой реальности, где всё было пропитано предательством и болью…
Елисей тяжело вздыхает. Перехватывает мои ладони, нежно сжимая их и с непоколебимой уверенностью в голосе сообщает:
— Будет.
Замираю, услышав эту ёмкую и лаконичную фразу. Может быть, я ожидала долгих утешительных речей, может, то с каким выражением Лис это произнёс, наконец помогло мне перестать плакать.
— Сейчас тебе в это сложно поверить, но я знаю совершенно точно — всё будет хорошо, Мариш, — притягивает меня к себе, обхватывает ладонями моё лицо и начинает собирать своими губами мокрые дорожки слёз. — Всё будет хорошо, малыш, вот увидишь…
Его горячие губы находят мои и нежно, почти едва заметно касаются. Удивлённо распахиваю глаза, пытаясь уложить в голове, что он сейчас делал.
Лис на секунду отстраняется от меня, с тревогой всматриваясь в моё ошарашенное лицо. Но не увидев никого отторжения, прижимает к себе и вновь припадает к моим губам.
Я знала, что ему нравлюсь и даже больше. Мы уже давно ходили по грани в нашем дружеском общении. Лис не раз давал мне понять, что готов переступить черту, если я сама по-настоящему этого захочу. И все эти годы Лис терпеливо ждал. Во всём, что касалось меня, он обладал каким-то по истине фантастическим терпением. Хотя с другими девушками он никогда не церемонился. Просто брал, что хотел… И почему-то я была уверена, что если он всё-таки решится сломить стены нашей френдзоны, то это будет очень дерзко, напористо, страстно.