— Нет, Мариш, — покачал он головой, касаясь моей щеки и аккуратно заправляя за ухо непослушную прядку волос. Сердце болезненно сжимается внутри, рвано отстукивая в такт каждому его прикосновению. — Как я могу тебя ненавидеть?
— Но тогда… почему…, - пытаюсь подобрать слова, чтобы выразить своё недоумение.
Признаться честно, я ждала от него гневных сообщений или звонков. Или что Ярик приедет ко мне выяснить между нами всё до конца. Ждала, что он будет уговаривать меня остаться. Хоть я и говорила Лизке, что не хочу и боюсь этого, но в глубине души я действительно этого хотела.
Но всё что я получила — это гнетущее молчание и пронзительные взгляды, которые рвали мне на части душу.
— Если кого я и должен ненавидеть, то только себя, — тихо говорит Мереминский, на мгновение задержав свою ладонь на моей щеке, ласково проводя кончиками пальцев.
Пульс ускоряется до предела, дыхание перехватывает. Мне кажется, что реальность уплывает от меня всё дальше и дальше и остаётся только этот сапфирово синий взгляд, который заполнял собой всё пространство вокруг. Я чувствовала, что это был особенный момент, когда мы полностью настроены друг на друга и можем наконец озвучить вслух главное — то, о чём уже привыкли молчать столько лет…
— О Марин, ты ещё здесь! Мне срочно нужны данные аудита по Хабаровску, — послышался в дверях голос Вермара.
— С-сейчас, Борис Яковлевич, — чуть запинаясь говорю я, отстраняясь от Ярика.
С болью в сердце осознаю, что волшебство момента рассыпалось на сотню осколков. Мереминскому нужно было выезжать на пресс-конференцию, у меня был очередной созвон с Москвой по передаче дел. Время стремительно утекало сквозь пальцы, а мы так и не сказали друг другу самого главного…
Всю среду Ярик провёл в разъездах. А я весь рабочий день не сводила взгляда с двери, ожидая его прихода. И каждый раз с замиранием сердца прислушивалась — не раздаются ли знакомые шаги рядом с приёмной. Весь день я мечтала, что Ярик распахнёт дверь и завалится ко мне с очередной своей дурацкой шуточкой, от которой я не смогу удержаться от смеха. Что он улыбнется мне своей фирменной улыбкой, от которой у меня радостно забьётся сердце и… да, собственно, я была бы рада даже такой малости. Всё лучше, чем это бессмысленное, гнетущее молчание.
Чёрт! Даже если мы так и не отважимся раскрыть друг другу душу, то можно хотя бы мои последние дни в филиале провести так, как раньше? Легко, весело, беззаботно, наслаждаясь каждым моментом проведённым вместе?
Лис чувствовал мою напряжённость, но стоически терпел все мои перепады настроения и старался меня отвлечь всеми возможными способами. И иногда у него это даже получалось — пускай на какие-то мгновения, но я всё-таки отвлекалась и забывала обо всём в его нежных объятиях. Мы сидели на пляже и разговаривали — о будущем, о Москве, гуляли по набережной и пили кофе, катались по ночному городу. В такие моменты становилось капельку легче. Хотя я всё равно боролась с собой, чтобы в очередной раз не взять в руки телефон и проверить — а вдруг всё-таки Мереминский напишет или позвонит…
Возможность поговорить представилась лишь в четверг после работы. Ярик догнал меня уже на выходе из офисного центра. День был невероятно загруженный — несколько встреч, передача дел новому ассистенту Корсакова. А также я понемногу начала вникать в подготовку к внеплановому аудиту в столичном филиале. Сашка не шутил, когда говорил, что я могу перетряхнуть до основания весь московский офис. И времени на раскачку у меня не было — уже в понедельник в качестве руководителя филиала мне предстояло решать несколько важных вопросов.
— Иногда мне кажется, что Корсаков специально подкидывает нам лишней работы, — пробурчал Ярик, перехватывая меня за руку и заставляя притормозить. — Ни секунды на отдых.
— У него нет другого выхода, — вздохнула я. — Ты же знаешь, что он хочет по максимуму навести порядок перед открытием «Корсара»…
— Ты теперь не ночуешь дома? — резко перевёл тему Мереминский, впиваясь в меня своим пронзительно-синим взглядом.
Сердце замирает, а потом резко ухает вниз. Значит, он всё-таки приходил! Приходил!
— Ночую, — отвечаю я пересохшими от волнения губами, опуская детали, что мы вчера допоздна катались с Лисом. И что я всё-таки настояла на том, чтобы ночевать у себя, хотя Меланчук остался не в восторге от этой идеи. — Просто я вчера вернулась поздно. Ты… ты приходил?
— Приходил. Хотел тебе сказать, что ты была права, Мариш.
— Права?..
— Да, я чёртов эгоист, который думает только о себе, — пояснил Ярик, одаривая меня печальной улыбкой, от которой моё сердце болезненно отзывается в груди. — Но я не хочу, чтобы ты уезжала.
Глава 65
— Какое трогательное и милое прощание, — язвительно протянул Елисей, заводя мотор.
Мои щёки ещё сильнее вспыхивают от его слов. А тело до сих пор хранит тепло от объятий Ярика, его аромат…
Я не нашлась, что сказать в ответ на признание Мереминского, просто порывисто обняла его, стараясь сдержать рвущиеся наружу слёзы.
— Не хочу, Мариш, — тихо прошептал он, прижимая меня к груди. Нежно перебирает пальцами мои светлые пряди, касаясь губами виска. — Не хочу…
— Марин, ты уже закончила? — раздался совсем рядом громкий и очень недовольный голос Лиса, в котором я отчётливо услышала стальные нотки.
Резко отскакиваю от Ярика и ту же встречаюсь с потемневшим от гнева взглядом Елисея, который незаметно подъехал прямо ко входу офисного центра и стал свидетелем нашего прощания.
— Мне… мне пора, — хрипло говорю я, пятясь назад.
— Ты уверена, что хочешь уехать с ним? — спрашивает Мереминский, сканируя меня внимательным взглядом.
Не успеваю ничего ответить. Потому что Меланчук стремительными шагами подходит к нам. Резко притягивает меня к себе и впивается в мои губы наглым, захватническим поцелуем. Демонстративно, напоказ, будто бы заявляя свои права.
— Привет-привет, — обманчиво игриво говорит он, наконец отрываясь от моих губ. — Скучала?
Почему-то я слышу в его словах неприкрытый сарказм. А от его хищного оскала, который он пытался замаскировать под ослепительно яркую улыбку, у меня невольно начинают дрожать колени.
— Да… — растерянно говорю я, сгорая от стыда. Чувствую лопатками прожигающий взгляд Ярика и просто хочу провалиться под землю, лишь бы прекратить это бессмысленное представление. — Лис, поехали… Здесь нельзя парковаться.
Нужно срочно уезжать! Если Меланчук захочет ещё как-нибудь наглядно продемонстрировать перед Мереминским свои права, то Ярик точно не сдержится! А я знаю на что способны эти двое, если сцепятся!
— Поехали, — кивает Лис, одаривая меня взглядом, который точно не сулил мне ничего хорошего. Значит, разбора полётов сегодня не избежать… — Хорошего вечера, Мереминский!
Крепко вцепившись в мою руку, уводит за собой и усаживает в машину.
— Зачем ты так?! — восклицаю я, вцепившись в ремень безопасности после того, как Лис резко дал по газам, вливаясь в поток машин.
— Как так?
— Не притворяйся будто не понимаешь, что я имею в виду!
— Я просто забралсвоюдевушку с работы, — усмехнулся Меланчук, не отрывая взгляда от дороги. — А вот что ты творишь, Марин, это более интересный вопрос.
— Мы всего лишь обнялись на прощание! По-дружески!
— Ну да, конечно. Как хорошо, что в Москве у тебя не будет таких друзей, — язвительно протянул Лис. А я отчётливо слышу в его словах обещание, что он сделает всё возможное, чтобы так оно и было. — Ты уже собрала свои вещи?
— Основное — да, — не могу скрыть облегчения в голосе, что он свернул с неприятной для нас темы о Мереминском, — Я не собираюсь перевозить всё. Папа сказал, что квартира готова, остальное по мелочи докуплю уже там на месте.
— Я улетаю завтра, подготовить для нас квартиру, — сообщает Лис, наконец сбавляя скорость. Но по взгляду вижу, что он ещё не остыл. — Встречу тебя по прилёту в Москве.