— Ярик…
Грудь невыносимо сдавливает. Сердце начинает колотиться у самого горла, мешая мне сделать вздох. А в голове набатом раздается один единственный вопрос — почему? Почему мы потратили столько лет непонятно на что вместо того, чтобы просто быть вместе?!..
Зачем мы мучаем сейчас друг друга, вытаскивая наружу все эти сокровенные признания? Признания, которые увы, были уже не в силах ничего изменить.
Осторожно отодвигаюсь от Ярика, пытаясь вырваться из сладкого плена его рук, но Мереминский мне не позволяет. Вместо этого он притягивает меня к себе. На несколько мгновений порывисто заключает меня в свои объятия, а потом неожиданно соскальзывает вниз и кладёт голову мне на колени. Крепко обхватывает мою ладонь и прижимает к своей горячей щеке, ластясь точно ласковый, игривый котенок.
— Пожалуйста, — шепчет он, слегка царапая меня своей отросшей щетиной. Касается губами тыльной стороны ладони, медленно скользя вниз, опаляя кожу горячим дыханием. А потом начинает поочередно целовать на руке каждый пальчик…
Невольно задерживаю дыхание, утопая в этой безграничной нежности. Чувствую, как от этой простой, но в то же время такой трогательной и искренней ласки, у меня начинает щемить в груди.
— Я… я побуду с тобой до утра, — обещаю я, стараясь совладать со слезами, которые никак не хотели останавливаться.
Мягко провожу рукой по его волосам. Замечаю, что на Ярика вновь начинает накатывать сон. Хотя он изо всех сил старался бодриться и не закрывать глаза.
— Поспи, тебе нужно отдохнуть. Если температура поднимается ещё сильнее, я тебя разбужу и дам жаропонижающее.
— Не уезжай, Мариш, — поворачивается ко мне Мереминский. Смотрит на меня снизу вверх таким пронзительным взглядом, что у меня опять до боли сжимается сердце. Рассыпается на тысячу осколков под этим умоляющим синим омутом. — Не надо…
— Ярик, я не могу просто так взять и всё бросить! У меня есть обязательства перед другими людьми, я не могу их подвести!
— Если ты о своей работе, то мы что-нибудь придумаем. Я уверен, что мы найдём выход.
— Яр, дело не только в работе. Там в Москве моё будущее. Там моя новая жизнь. И я… Я хочу попробовать. Я хочу стать счастливой! Пожалуйста, не удерживай меня, — шепчу я, задыхаясь от слёз.
— Мариш, ты будешь самой счастливой. Я тебе обещаю, — вновь прижимает к своим горячим губам мою ладонь и не сводя с меня глаз, начинает осыпать её нежными поцелуями. Будто бы скрепляя данное обещание каждым касанием губ. — Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива.
— Ярик…
Чувствую, как его тело опять начинает ломать от высокой температуры. Но он всё равно приподнимается с моих колен и, превозмогая сильную дрожь, заключает меня в объятия.
— Только, пожалуйста, никуда не уезжай, Мариш, — шепчет Ярик, прикрывая глаза и роняя голову мне на плечо. — Я ведь люблю тебя. Люблю тебя, моя девочка… Больше жизни люблю! Ты все эти годы чёрт знает что про меня думала, а у меня и в мыслях, и в сердце ты и только ты… Всегда ты! Ты мое солнышко, Маришик! Любимое моё солнышко… И всё, что здесь — это для тебя. И остальное… Да ты даже представить себе не можешь… Всё для тебя! Лишь бы ты была счастлива, моя Маришка!..
Глава 68
В первое мгновение мне показалось, что я ослышалась.
Когда ты столько лет жаждешь услышать признание в любви, очень сложно поверить, что мечта наконец стала реальностью. Что всё это действительно правда — и слова, жаркие, сбивчивые куда-то в область ключицы, перемешанные с обжигающим дыханием. И мужчина — такой родной, такой любимый, и почему-то такой беззащитный и трогательный сейчас, склонивший голову ко мне на плечо…
Моё сердце замирает, а потом заходится в бешеном ритме, разгоняясь до предела и грозя преломить пополам грудную клетку.
Он любит меня! Любит! И всегда любил! И я действительно ему верю. Пускай это признание и слетело с его губ в полубредовом температурном состоянии, но я чувствовала, что Ярик был со мной искренен.
Ощущаю солоноватый вкус слёз на своих губах. Грусть вперемешку со счастьем…
Ярик забылся сном, так и не дождавшись от меня ответного признания, и не выпуская меня из объятий.
Только, пожалуйста, никуда не уезжай, Мариш. Я ведь люблю тебя. Люблю тебя, моя девочка…
И что мне теперь делать?!
Слышу звук пришедшего сообщения. Господи, сколько сейчас часов?
За окном уже стемнело и если я правильно ориентируюсь во времени, то это, скорее всего, Лис. В те дни, когда мы не виделись, он всегда звонил мне или писал перед сном. Я не выходила на связь с начала прощальной вечеринки, а значит Елисей мог сейчас позвонить и разбудить Мереминского.
Аккуратно высвобождаюсь из его жарких объятий и укладываю Ярика на подушку. Иду в прихожую проверить свой телефон.
«Куда пропала, малыш? Как у тебя настрой перед отъездом?»- читаю я пришедшее сообщение.
Настрой… То ли воспарить до небес от счастья, то ли повеситься. Вот какой у меня настрой!
«Всё хорошо», — пишу я, от досады прикусывая губу. Ненавижу врать, но я пока не готова рассказать ему правду о том, что происходит.
«Какую правду, Марин?! Что Ярик наконец-то признался тебе в любви, и ты готова послать всё к чёрту?! Подвести лучшего друга, который на тебя рассчитывает, причинить боль мужчине, который тебя любит и ждёт в другом городе?» — вопрошал у меня в голове внутренний голос, настойчиво пробуждая дикие муки совести.
Так нельзя! Нужно думать головой! Нужно взвесить все «за» и «против», прежде чем принимать решение…
«Постарайся уснуть сегодня», — пришло следом.
Лис знал, как сильно я не любила летать на самолётах. Не боялась, а именно не любила. Всё-таки воздух — это не моя стихия. Мне хорошо на земле или рядом с водой.
Или рядом с Яриком…
«Постараюсь, но не обещаю».
Да и как тут уснёшь, если сердце разрывается на части?!
«До завтра! Очень сильно тебя жду. Спокойной ночи, любимая», — читаю я, но впервые эти строки не вызывают у меня внутри никакого чувства тепла. Скорее боль, дискомфорт и лёгкую досаду.
«Спокойной ночи, Лися».
Отключаю звук на телефоне и вновь возвращаюсь к Мереминскому. Смотрю на него такого родного, такого любимого…
Ну вот и что мне с тобой делать?! Чтонамтеперь делать?!
Сердце сжимается до боли от одной лишь мысли, что завтра утром мне придётся уйти.
Ложусь рядом с Яриком на диван. Прямо под бочок к нему, как он и просил. Мереминский что-то пробормотал во сне и притянул меня к себе, утыкаясь носом мне в макушку.
Чувствую под своей ладонью стук его сердца. Спокойный и размеренный, несмотря на высокую температуру.
Господи, пусть он скорее поправиться! Пусть у него не будет никаких осложнений! Невыносимо горько осознавать, что это всё из-за меня, из-за того, что он несколько часов ждал меня на улице…
— Даже не думай уезжать, Мариш, — пробормотал Ярик, сильнее сжимая меня в объятиях. — Не заставляй меня бежать по взлётной полосе за самолётом…
— Тсс, спи, — успокаивающе скольжу ладонью по его груди. Пытаюсь сдержать слёзы, но они всё равно прорываются наружу и оставляют следы на светлой футболке Мереминского.
Что мне делать?
Вопрос, на который я не знала ответа.
Попробовать начать всё с чистого листа? Оставить позади все наши обиды и недопонимания? Рискнуть и поверить, что он действительно изменился? Что он больше не причинит мне боль? Что все его загулы остались в прошлом и телефонная книга больше не будет пополняться контактами левых баб?
Рискнуть и открыть ему своё сердце?
Что мне делать с Москвой? С моим обещанием помочь Сашке? С папой, который так обрадовался моему переводу? С Лисом?..
У меня ведь тоже есть к нему чувства! Пускай и не такие сильные и яркие по сравнению с теми, что я всегда испытывала к Ярику. Но глупо и неправильно сравнивать первую любовь и чувство, которое пробудилось во мне сейчас в уже осознанном возрасте. Но мне ведь правда хорошо с Лисом! И это тоже было глупо отрицать. И в нём я была уверена, что он не причинит мне боль. Не предаст и не изменит…