Я почувствовал, как мне не хватает дыхания, резко сел и вынул из пальто платок, чтобы протереть лицо. А от кого тогда ребенок у Алены? Он мой или Разовского? Нет, она же не могла быть настолько подлой? Но душа заныла от нехорошего предчувствия. Не может быть, чтобы она все подстроила? Неужели это не мой малыш? Что мне делать с еще одной горькой правдой, если она подтвердится? Я любил моего будущего ребенка и строил мечты, каким буду любящим папой. Неужели они тоже разрушатся. Как выдержать этот удар и не сломаться окончательно? Решено, буду делать ДНК-тест.
Снова бессильно рухнул снова на кровать. Не хотелось шевелиться, душа плакала, а сердце было растоптано. Оставалось только сжимать кулаки в бессильной ярости и снова плакать. Что я делаю не так? Почему любимые женщины, которых я готов носить на руках, предают?
На душе было скверно, и хотелось выпить, чтобы забыться. Но отец всегда говорил, что алкоголь — удел слабых мужчин. И я пил только по большим праздникам. Мозг продолжал работать, и я понял, что нужно собрать доказательства, как бы тяжело ни было. С Дашей я просто плыл по течению, и мне даже не предъявить ей ничего, кроме того, что видел. И она даже при обвинениях могла отпираться сколько угодно. Как бы я это доказал? Больше такой ошибки не допущу. Поезд завтра в десять часов вечера. Я примерно знал распорядок дня Алены. С утра работа и до пяти, иногда шести вечера. Надо вымыть лицо и попробовать выяснить у младшего персонала нужную мне информацию. И тогда я буду готов, чтобы подлая предательница не смогла оправдаться. Всего одна фотография. Мне больше не надо. Только вот понимал, что это будет еще одна каторга. Снова видеть любимую жену с другим. От этих мыслей сердце снова начинала разъедать боль.
Время пролетело как в тумане. Одиночество угнетало, душу разрывало на части, я переживал все сам, не найдя такой желанной поддержки, но понимал, что сделать ничего нельзя. Я пытался жить с осознанием, что снова остался один, и впереди у меня будет много работы. Надо быть сильным и просто понять, что меня никто и никогда не любил. Но как же это тяжело. Вся жизнь — сплошная ложь, и она теперь рассыпалась по крупицам, и я только надеялся, что работа мне поможет пережить предательство жены и письмо мамы. Если надо будет, найду подработку, чтобы не оставаться одному. И вряд ли я кого-то впущу в мое сердце. Хватит его топтать грязью и ложью. Мне на удивление повезло, я разговорил горничную и почувствовал себя на миг детективом. Разовский останавливался здесь постоянно, и она видела Алену вместе с ним в его номере люкс, но обычно потом уходила этажом ниже. Значит, эта связь уже давно.
Надежда только на то, что я застану их в отеле. И я попросил женщину позвонить, когда она увидит предателей вместе. Уже знал, что здесь есть шведский стол в ресторане при отеле, и у меня была надежда сделать снимок. Они не боятся попасться, значит, у меня есть шанс.
В половину одиннадцатого прилетела смска от жены: «С нами все ок. Я устала».
Хотелось ворваться в ее номер и как следует встряхнуть подлую предательницу. Теперь я понимал, как был слеп. Зло усмехнулся. Отчего ты устала, Алена? Заниматься любовью или сидеть в ресторане? Или от всего вместе? Подлая лгунья. Теперь объяснялась ее холодность, усталость и занятость. А я, как дурак, верил.
Стал писать смску в ответ, пытаясь ответить, как обычно, чтобы не догадалась. Еще рано. Но каждая написанная буква давалась мне с усилием, хотелось все стереть и написать только одно слово, сейчас присущее ей. Казалось, что смска пропитывается моей яростью, когда отправил, но, раз жена не ответила, ее все устроило.
«Какой я был болван», — в бессильной ярости я хлопнул створками душевой кабины, пытаясь смыть с себя грязь и облегчить страдания прохладной водой. И потом лег спать.
Утро было солнечным, когда я проснулся, но настроение было мрачнее тучи. В половину восьмого мне позвонила горничная и сообщила, что Разовский спускается к завтраку. Я подскочил, как ужаленный и быстро оделся. В ресторане было много народу, но я сразу заметил парочку предателей. Я бы порадовался за влюбленных людей, если бы не наблюдал за собственной женой. Мое сердце прожигала ненависть. Они вели себя непринужденно и, набрав полные подносы еды, отправились в конец зала.
Пятна плыли перед глазами, и не хватало дыхания, пока я наблюдал, как Алена наслаждается поцелуем с Разовским. Казалось, что они вообще никого не замечают вокруг. Драться с ним не буду, мне это облегчения не принесет. Пробормотал снова ругательство. Быстро сделал снимок и, бросив поднос, понял, что пора уезжать. Больше мне здесь нечего делать.