Мне же снова открывается вид на его бугрящийся живот.
Его кожа влажная после физического труда и от этого поблескивает под светом фонарей. Я ненарочно пробегаюсь по натренированным мышцам глазами. Один кубик, два, три, четыре, пять, шесть. Твердые по виду. На ощупь интересно тоже?
Быстро моргаю, когда черная футболка скрывает их от меня. Виновато вскидываю взгляд.
Склонив голову Скайлер наблюдает за мной и как мне кажется снисходительно усмехается. Опять же, возможно мне кажется, потому что на эмоции его лицо не богато.
- Следовало бы написать, - щурюсь, вставая с травы и подходя к качелям. Берусь за них и несколько раз с силой тяну на себя, проверяя на прочность.
Парень складывает руки на груди.
- Ладно. Но если со мной что-то случится, сидеть со мной парализованной до конца жизни будешь ты.
Мне кажется или я услышала смешок? Настоящий смешок. Не хмыканье, нет!
Резко поворачиваю голову и действительно вижу, что он улыбается. Искренне, оголив зубы. Ох, какая у него оказывается красивая улыбка! Эти крошечные морщинки около губ и глаз. Ровные зубы, форма губ…
Внутри что-то странно шелохнулось, а я вдруг поняла, что вот именно в этот конкретный момент перестала его бояться.
- Так уж и быть, если что буду менять твою утку, - хмыкает Скайлер, заставляя меня закатить глаза. – Садись давай.
Еще раз обвожу недоверчивым взглядом качели и усаживаюсь на них, внутренне вся напрягаясь. Не хочется поцеловать одним местом землю. И хоть у нас тут не асфальт, а трава, но от этого страх меньше не становится.
Скайлер становится сзади меня и вдруг склоняется к моему уху:
- Готова полетать?
- Нет, - отвечаю я, отчего-то напрягаясь еще сильнее. Сквозь футболку чувствую тепло его тела и крепче сжимаю цепи.
- Уже поздно, - отвечает всё также близко к моему уху, а потом начинает меня раскатывать.
Толкает вперед, ловит и снова вперед. Сильнее и сильнее. Я давно не каталась на качелях, чаще просто сидела на них, поэтому сейчас от забытых ощущений внутри живота щекочет. Вместе с движением качелей вниз ухает, а вверх - летит, упираясь в легкие. Не замечаю, как начинаю визжать и смеяться одновременно, уже сама раскачиваясь вперед и назад ногами. Сумасшедшее чувство полета. Неповторимое. Будто крылья выросли и несут куда-то очень далеко. И почему я перестала кататься, это же так здорово?
Скайлер обходит меня и становится спереди, исподлобья наблюдая за моим восторгом. Встречаю его взгляд и оторваться не могу. То приближаюсь, то удаляюсь. Синие глаза больше, а в другую секунду меньше. Ветер бьет в лицо, а потом волосы летят перед глазами, чтобы в следующую секунду снова отлететь назад. Слышу смех Эйдана, который вероятно смеётся над моими же визгами и сама хохочу ещё сильнее.
Только Скайлер выглядит серьёзным. Безотрывно смотрит на меня, наверное опасаясь, что качели не выдержат такого напряжения. Такой серьезный, честное слово.
- Дай мне, дай мне, - требует Эйдан, подпрыгивая на месте.
Я снова смеюсь и постепенно останавливаюсь, а потом спрыгиваю на лету, как делала в детстве.
Лицо пылает, внутри бурлит адреналин и всё время хочется улыбаться.
- Это было здорово! Эйдан, твоя очередь!
Брата дважды приглашать не надо. Он с удовольствием забирается на сиденье и начинает раскачиваться.
- Тебя кто научил такому?
Спрашиваю у Скайлера, когда он, собрав инструменты, бросает их обратно в сумку.
- Сам.
- Сам?
- Когда некому учить, приходится самому.
Шутка про кружок «сделай сам» уже не кажется мне такой смешной.
Чёрт, я ведь об этом совсем не подумала.
- Мне жаль, что у тебя нет родителей.
Говорю ему тихо, а он накидывает капюшон куртки, застегивает ее и становится рядом со мной.
- Кто сказал, что нет? У меня есть мать. Просто ее лишили родительских прав.
От неожиданности я забываю о тактичности и всматриваюсь в его лицо с нескрываемым любопытством.
- Как это?
- Также, как у тебя. Она жива, никаких трагических историй. Просто пила много, отчего я начал скитаться по улицам, потому что там мне было комфортнее. Потом она два раза чуть не погибла, и ее лишили родительских прав, а меня отдали в интернат.
- Сколько тебе было?
- Десять.
С ума сойти. Закусываю губу, представляя десятилетнего мальчика, у которого вдруг не стало дома и матери. Внутренности сводит от огромной порции боли.
- Мне жаль. Ты видишься с ней?
- Да.
- Правда?
- Что тебя удивляет? – он снова закидывает голову назад, наблюдая за довольно выкрикивающим Эйданом.