– Витёк, если уж ты хотел поговорить, объясни, зачем брать чьё-то сознание из Древа, когда это так опасно?
Вышли в пещеру с высоким потолком, вдоль стен которой притулились кривенькие берёзки; сытно пахло грибами. Под ногами зачавкал пропитанный водой мох, по обеим сторонам тропы шли затопленные колеи. Сапоги бы здесь нужны, а не лодочки.
– Не опа-асно. Хозяин с гостем что угодно сотворить может, стере-еть всегда, гла-авное, спать не ложиться, а то гость контроль перехватит. Твоя Тосико нео-опытная была, в драку зря полезла. Дождала-ась бы, пока заснёшь, и перестроила под себя управление, тогда ты бы и не шелохнулась.
– Зря такую возможность вообще сделали, кого-то к себе в голову заселять. Открыл фонарь, покопался в проводах, выбрал нужный навык – пользуйся.
– Пур-рр, – фыркнул Винтераксис совершенно по-лосиному. – Чтобы ты «покопа-алась в проводах», отлаживать до-олго пришлось. Я полстоле-етия убил, пока способ нашёл и систему настро-оил. Раньше-то как: переносили в разум копию, да и разбира-али её на куски, нужные себе вставля-яли…
Он запнулся, поглядел с недовольством.
– Поня-ятно, не всё ещё готово, не всё получается. Занима-аться надо.
– Чего? – Инга остановилась. – Как это «разбирали на куски»? И ты, выходит, не только тут порядок поддерживаешь, а Древо меняешь? Не просто админ – изобретатель?
Лось польщённо улыбнулся. По крайней мере, морда стала довольнее, не такой потерянной и несчастной. Скромно отметил:
– По ме-ере сил. С навыками-то попроще, научиться бы таланты брать. Способа «покопа-аться в проводах» и взять себе чужие талант или склонность ещё нет…
Что-то загудело, как летящий на парад вертолёт, и сверху грохнулась легковушка. Инга еле отпрыгнула, свалившись в колею с холодной чёрной водой. Разглядела: это не машина, а жук! Серый в пестринках, похожий на майского, усы длиной метра два.
Жучара придавил передними лапами плечи Винтераксиса и щёлкал жвалами у самой его головы, намереваясь, очевидно, пообедать. Шишка осталась под брюхом громадины; лось пытался приподняться, проблеял:
– И-инга, лианы!
Она лихорадочно соображала: лианы, лианы! Как-то раз получилось ими управлять, но тогда злость была, а теперь лишь растерянность…
Жук цапнул Винтераксиса за ухо. Тот высвободил правую руку, перехватил жвало и толкал его прочь. Выходило не очень.
Инга подняла ладони, попыталась мысленно пошарить под полом, как в кроне. Здесь не было одного центра, тёмные и серебристые потоки переплетались. Ухватив из тёмных который потолще, она с силой потянула его вверх, выдирая надо мхом, обматывая вокруг жука. В самом насекомом плотного живого сгустка не нашлось, полукруглое тело казалось серым киселём.
Инга моргнула, и видение исчезло. Вылезший из пола побег захлестнул жука, дёрнул вбок, тот перевернулся брюхом кверху. Лось подхватил шишку и выстрелил из неё лазерным лучом; раздался треск, больно ударили осколки, окатило тёплым. Еле устояла на ногах. Всё лицо, весь дорогой костюм оказались в липкой жёлтой слизи.
Ничего, жёлтое на жёлтом… Пахнет, правда, отвратительно.
– Зараза. Я заболта-ался, не среагировал. Не отряхнёшься, не стара-айся. Стирать надо.
Свитер Винтераксиса тоже пропитался слизью. Усики жука ещё ходили туда-сюда, из-под размозжённого панциря торчали прозрачные крылья, а поверх него туго обвился толстенный побег с мелкими листиками. Лось сделал пару пассов, как бы укутывая насекомое, и кругом вылезли новые ростки, затянули останки.
Инга никак не могла отдышаться. Неужели ей удалось?! Глянула на свои ладони:
– Как у меня это получается? Сначала с зубами, теперь вот с побегом? Магия?
Винтераксис презрительно закатил глаза.
– Пур-рр, почему ма-агия? Ты учёная, вроде. Об информационных полях, которые всё пронизывают, зна-аешь? Твой разум генерирует волны, Древо их воспринима-ает, подчиняется. И семена, и побеги – часть Древа.
– А… А клён?
– И клё-ён. Пошли мыться, слизь едкая.
Инга похромала следом за лосем к стене за берёзками. В лодочках чавкал жук.
Это было похоже на сказку: она, рядовой медик из Москвы, способна приказывать Древу! А значит, всем деревьям, одуванчикам и водорослям, причём не только на Земле, но и на других планетах. Вопросы рвались наружу:
– Винтераксис, получается, я могу заставить танцевать какой-нибудь дуб? Или схватить птичку ветками?
– Пур-рр, не глупи. Дуб не уме-еет быстро менять тургор с разных сторон ствола, как зде-ешние лианы.
– А все девочки из Древа способны на такое?
– Не-ет, очень ре-едкий талант. Хотя-я, за мои последние десять лет ты уже вторая.
Из очередного прохода рвался гул; вышли прямиком к водопадам. Белёсая взвесь закрывала обзор в десяти шагах, и насколько огромна пещера, можно было судить лишь по эху. Из тумана выступали колючие кустики, лохматые от зарослей берега возвышались уступами.
Сойдя по узкой скользкой лесенке к небольшой заводи, Винтераксис кивнул Инге на пляжик, а сам потрусил за уступ. Стесняется? Странно. В Древе все девочки, значит, и он тоже. Или нет? Конечно, воспринимать это взлохмаченное и неухоженное существо как женщину тяжело. Однако не может же он быть мужчиной?
Инга сняла костюм, блузку, заляпанные колготки. Опустилась в ледяную воду – сразу от берега шла глубина. Холодина! Дыхание перехватило. Струи бодрили, тугие, прозрачные, они вливали силы.
Наскоро поплескала на лицо и выскочила. Обнаружив потёртое махровое полотенце, тут же вытерлась и завернулась в него. Тело кололо иголочками. Где костюм? Берег оказался пуст.
Она чуть прикрыла глаза. Внутри разума была просторная и светлая квартира-студия – на такую Инга обязательно накопит после пяти-шести лет работы, и переедет из маминой хрущёвки. Теперь-то защитилась, на кафедру не надо каждый день, можно и дежурства брать…
Если, конечно, больше в Древо не засосёт. Путь-то пройден. Но наверняка Винтераксис что-нибудь придумает.
Книжные полки полностью занимали две стены. Перед большим окном стоял компьютерный стол, возле него в уголке висел плакат с этапами развития злокачественной опухоли. Подробный медицинский манекен из резины и силикона, какие только в Питере делают, изображал строение внутренних органов человека, на ощупь они были почти неотличимы от настоящих. Грудина дана в разрезе, как и череп, даже все структуры мозга скрупулёзно проработаны, а по гибким трубочкам кровеносной системы течёт подкрашенная жидкость. На такой настоящий точно не накопить…
Инга принялась подбирать с пола бумаги: формы бланков, правила заполнения обходного листа, порядок доклада. Подошла к широкому платяному шкафу, открыла дверцы. Весь его занял промышленный шредер с верхней загрузкой. Нажала на «Вкл» и откинула среднюю крышку: внутри два валика с ножами-зубьями вертелись навстречу друг другу. Бумагу они перетёрли мгновенно.
Под лабораторным столом валялся хрустальный шар чуть побольше кулака. Инга подняла его, всмотрелась. Там прокручивалось кино: Полиневич задаёт неприятный вопрос, а она заикается и мнётся.
Нечего такое помнить! Шар тоже отправился в шредер, но принялся вертеться на зубьях, не желая забываться.
Инга нажала кнопку «третья скорость», так что валики заработали как бешеные, мгновенно перемололи шар. Опилки аппарат заглатывал куда-то внутрь, и, похоже, переваривал: по крайней мере, чистить его ни разу не пришлось.
Лабораторный стол тоже весь завален хламьём – отрывки экспериментов, расчёты по статистике. Диаграмма с острыми зубчиками в человеческий рост мешается на проходе… Да-а, убираться тут месяц.
За окном плыли клоки тумана над заводью, торчали колючие кустики. Где там Винтераксис? Хватит уже плескаться, домой бы надо.
Инга откинула крышки на шредере справа и слева от центральной, показалось ещё четыре ряда валиков, причём крайние возвышались, а средние были утоплены, так что получилась «ванночка» из вертящихся зубчиков. После прошла к рабочему месту, отгребла пачку бумаг, пододвинула клавиатуру. Вывела на экран вид своей комнаты разума, нажала инструмент «рука».