Молчание затягивается. Варвара если и чувствует, что ее присутствие стесняет мальчика, но никакой деликатности проявлять не собирается. Придется тебе, дружок, объясняться в стесненных условиях. Собственно, он не может себя считать в претензии. Это не я хотел с ним говорить, это он, понимая, что очевидных причин объясняться нет, нестерпимо хочет мне что-то доказать. Посмотрим, как он выйдет из этого тупика. Еще и при Варваре.
— Я ничего не хочу сказать, — хрипло заговорил он, и я любил его в этот момент за то невольное наслаждение, которое он мне доставил своим волнением. — Но я хотел бы знать, — и после некоторой паузы, — но вы, конечно, извините.
Смотрит выжидательно. И что, все, дорогой? Хорошо, идем на помощь.
— Чтобы не затевать долгих переговоров, скажу сразу суть дела: ее халат.
Он молчит несколько секунд в надежде, что я скажу еще хоть пару слов. Потом спрашивает то, что в этой ситуации спросил бы любой.
— Чей халат? — И самое главное, не очень-то ждет ответа. Талантливый мальчик. Он, видимо, решил, что я теперь говорю только заклинаниями. И зачем-то косится на Варвару. Если бы он знал, до какой степени она не в курсе дела.
— Я, конечно, все понимаю. — Опять восхитительная двусмысленность. Очаровательный хлопчик, на глазах из поганого мгимошника получается матерый партнер. — Я был там совсем с другой целью.
Черт побери, это именно присутствие Варвары так напрягает сцену. Она с самого начала оказалась за скобками, теперь ее можно использовать только как разовый фактор.
— Так с какой же вы целью оказались в постели нашей Мурки? — Поморщился от моей грубости. — Допустим, я знаю, для чего вы там присутствовали, но зачем это было делать тайно? — Я тоже хорош, получается хоть и зловеще, но глупо.
— Девушка… репутация, — бормочет он обрывки заготовленной уже для следствия версии и не отдает себе отчета в том, что он совершенно не обязан отчитываться.
— Я только не пойму, зачем вы меня убеждаете? Я ведь и Мурке с самого начала сказал, что ни на одну секунду такой возможности не допускаю. Сто раз ей повторил.
Оживился, почему-то все оживляются в этом месте. Как будто я сообщаю невероятную новость.
— Да, да, я ведь видел без… То есть не покидал.
— А вот врать не надо. По крайней мере один раз вы посещали туалет.
Словно почувствовав приближение кульминации, Варвара захлопнула холодильник и спросила у Владика:
— Чаю хотите?
Он воспринял этот невинный вопрос, как удар в спину.
— Я не пью, — быстро сказал он, глядя на меня страшными глазами. Варвара тем не менее взяла со стола наш мрачный чайник и двинулась на кухню.
— Я ведь только один раз. Мгновенно.
— И вас никто не видел?
Он напряженно потер лоб, для него это был неприятный момент.
— С уверенностью не стал бы… Вернее, кто-то был.
— На кухне?
— Краем глаза… Я как-то побоялся смотреть.
На кухне мощная струя воды ударила в кимвал чайника.
— А когда нужда была справлена…
— Когда я возвращался, то решил — пусть. Будь что будет, — он напряженно дышал, как будто прошел невероятно трудную исповедь.
— Что же, все так и есть. Зря вы разволновались. Я ведь сразу сказал Мурке, что этого не может быть.
— Но она не может поручиться… Она говорит, что меня все же ведь не было эти три минуты.
Ничего себе, это, кажется, еще один узелок, и, главное, с какой легкостью он затягивается.
— Но ведь вы, так сказать, посещали туалет в ее халате.
На лице его отразился со всей ясностью путаный вихрь всех вызванных этой подсказкой ассоциаций, при этом он автоматически говорит:
— Халат короткий, до колен…
— Вот это как раз не имеет ни малейшего значения.
Он вдруг встал, это совпало с возвращением Варвары, он стал перед ней многословно извиняться, она пожала плечами и отправилась к себе за гардероб.
— До свидания.
— Как хотите, — позволил себе пошутить я, — и скажите Оленьке, что я по ней соскучился. Что это она ко мне не заходит? Нам ведь есть о чем с ней поговорить. — Для бедняги это был уже перебор. Во-первых, он считал, что я с Оленькой не знаком, а все разговоры в этот день, по его мнению, могли идти только о трупе. Тогда при чем здесь она?