– Свернем здесь, – сказала она. – Знаете, я могу…
– Идем дальше, – скомандовал Кэл, и Мин подчинилась.
– А как называется ваша компания?
– «Морриси, Паккард, Капа».
– Паккард и Капа – это, видимо, те двое, которые были с вами в баре? – спросила Мин. – Крупный блондин и Орешек… ну, такой… похожий на жокея.
Кэл усмехнулся:
– Он самый. Как вы его назвали?
– Моя подруга заметила, что у него голова круглая, как орех. – Мин поморщилась. – Не думайте, это не насмешка, скорее комплимент.
– Не сомневаюсь. Наверное, та, рыжая?
– А, так вы ее заметили. – Мин почувствовала себя задетой.
– Не я, а Орешек.
– Не говорите ему, что его так назвали. Никто не хотел его обидеть.
– Это убило бы Тони. Я буду молчать.
– Спасибо.
Чем дальше от людных улиц они уходили, тем темнее становилось, хотя везде горели фонари, и Мин только теперь оценила присутствие Кэла.
– А почему именно вас приглашают учить людей?
– У нас индивидуальное обучение по адаптированным программам, – объяснил Кэл. – Мы даем стопроцентную гарантию успеха и всегда добиваемся результата.
– Похоже на рекламу.
– Но это чистая правда.
– И как вы добиваетесь результата? – поинтересовалась Мин. – Очаровываете людей?
– А если и так, что в этом плохого?
– Обаяние редко сочетается с честностью, – ответила Мин.
Кэл вздохнул.
– Многие боятся учебы и потому замыкаются. Таких мы выявляем с самого начала. Люди пытаются преодолеть свой страх и делают это по-разному. Некоторые очень скованны, этих мы направляем к Роджеру. Он мягкий, деликатный человек и способен уговорить любого изучать что угодно.
– Это даже пугает. – Мин попыталась представить Роджера милейшим преподавателем.
– Вы очень подозрительны, – заметил Кэл и продолжал: – Чтобы спрятать свой страх, некоторые начинают острить, привлекая внимание остальных и нарушая рабочую обстановку. Таких берет к себе Тони. Он шутит и смеется вместе с ними, пока все не почувствуют себя свободно.
– А вам кто достается? – полюбопытствовала Мин.
– А я работаю с озлобленными, – ответил Кэл, – с теми, кто злится на свой страх.
– И вы своими чарами выводите их из этого состояния, – заключила Мин.
– В общем и целом.
«Вот как – с озлобленными». Они шагали молча, и звуки их шагов сливались.
– Увидев меня, вы, наверное, почувствовали себя как рыба в воде. – Мин посмотрела на него.
– Нет, ваш случай другой. Вы озлоблены не потому, что испуганы. Причина другая – вам кто-то напакостил. И никакие чары не выведут вас из этого состояния, пока вы не решите более глубокие проблемы.
– Но вы все же пытались опробовать на мне свои чары.
– И не думал, – ответил Кэл. – Как только вы сказали, что вас бросил парень, я оставил свои попытки.
Мин задумалась.
– Неправда, вы пытались, и даже очень.
– А вы не жалеете, что весь вечер злились?
– Нисколько. Вы ведь изливали свое обаяние с самого начала, значит, хотели что-то получить от меня – не знаю, что именно, – «Ты хотел секса, чтобы выиграть пари, мерзавец», – поэтому заслужили такое обращение.
– Разумно, – согласился Кэл.
Мин почувствовала удовлетворение: он не лишен честности, только жаль, что ее маловато. Дальше они шли молча.
– А вот и мой дом. Благодарю вас.
– Где? – не понял Кэл.
– Там, наверху. – Мин показала на холм. – Вот ступеньки.
Кэл с трудом различил в темноте очертания холма.
– Бог мой, да это настоящий Эверест! Сколько же здесь ступенек?
– Тридцать две, – ответила Мин, – и еще двадцать шесть, чтобы попасть в квартиру. – Она протянуларуку. – Попрощаемся здесь. Спасибо, что довели до дома. Всего доброго.
Он пропустил ее слова мимо ушей, глядя на холм.
– Прекратите. Я не допущу, чтобы вы одна карабкались наверх в темноте.
– Ничего страшного, – возразила Мин. – Между прочим, статистика показывает, что нападения на женщин совершают в основном знакомые им мужчины.
– Еще один камешек в мой огород?
– Ну что вы! Нет такого мужчины, который прошел бы тридцать две ступеньки наверх, чтобы напасть на меня, поэтому мне ничто не угрожает. Можете с чистой совестью уходить.
– Не могу. – Он был на редкость терпелив. – Пошли вместе. Вы впереди, я за вами.
За ней? Чтобы ее зад торчал у него перед глазами? Ну нет уж.
– Послушайте, уже поздно, я устал…
– Скорее в аду похолодает, чем вы пойдете за мной. Если хотите, идите первым.
– Почему? – заинтересовался он.
– Нечего вам рассматривать мой зад. – Он покачал головой.
– Знаете, мисс Доббс, вы кажетесь нормальным человеком, но когда открываете рот…
– Поднимаемся, или уходите! – Кэл, вздохнув, сделал первый шаг. – Стоп! Теперь вы будете смотреть мне в зад всю дорогу.
– Ну, у вас наверняка великолепный зад, – сказала Мин. – И двигаетесь вы совершенно иначе.
– А я еще не видел вашего, – заявил он. – Здесь темно, и ваш жакет слишком длинный.
– Так вы идете или нет? – Кэл начал подъем.
Дойдя до последней ступеньки, он остолбенел, и она увидела дом его глазами: оштукатуренное каменное здание середины века, темное, запущенное, заросшее плетистыми розами, от старости превратившимися в сплошные колючки.
– Дом красивый, – произнесла она, словно защищаясь.
– Он, наверное, хорош днем, – из вежливости согласился Кэл.
– Точно. – Мин поднялась по лестнице к входу, открыла дверь. – Я уже дома. А вы возвращайтесь.
– Это не ваша дверь. Где же еще двадцать шесть ступенек?
– Ладно, идем дальше. – Она сделала приглашающий жест и прошла в холл. В его присутствии ей стало неловко за поблекшие голубые обои и унылую деревянную мебель.
Они двинулись наверх по узкой лестнице. Та казалась еще уже от того, что он своими широкими плечами закрывал почти весь проход. Мин шагала следом.
Великолепный у него был зад.
«И больше ничего хорошего в нем нет, – подумала она. – Будь благоразумна, не теряй голову».
– Можете быть уверены: у человека, который проводит вас до дома два раза, действительно серьезные намерения, – заметил Кэл, дойдя до конца лестницы.
Он внезапно повернулся. Мин от неожиданности наткнулась на его локоть, ударилась лицом и потеряла равновесие. Стала падать, но схватилась за перила и осела на ступеньку.
– О Боже! – воскликнул Кэл. – Простите меня! – Он наклонился, но она отстранила его:
– Ничего, я сама виновата. Слишком маленькая дистанция. Она осторожно ощупала ушибленное место на лице. «Вот тебе за то, что ты судишь поверхностно и оправдываешь этого самца».
– Дайте посмотреть. Где ушиблись? – Он попытался заглянуть ей в глаза, потом мягко взял за подбородок.
– Не надо. – Мин отстранила его руку и тут же почувствовала покалывание в месте ушиба. – Все нормально. Если не считать того, что я попала в те семьдесят восемь процентов женщин, которые стали жертвами…
– Подождите вы с вашей статистикой, – перебил Кэл, выпрямляясь. – С вами все в порядке?
– Да. – Она поднялась и прошла мимо него к двери. – Теперь можете идти.
– Иду. – Он взял ее руку и пожал. – Рад был познакомиться. Простите за травму. Будьте счастливы.
– Именно это я и сделаю. Больше никаких мужчин – завожу кошку.
Мин проскользнула внутрь и захлопнула дверь перед его носом, прежде чем он успел что-либо сказать. «Будьте счастливы». Это что, шутка? Она включила бабушкину китайскую лампу возле двери, и в гостиной стало уютно. Затем нажала кнопку автоответчика и стала слушать, потирая виски.
«Мин, – услышала она голос сестры, – ещеразнапоминаю, чтозавтрапримерка. Приходи, хочутебявидеть». Голос невеселый, и это было так не похоже на Диану, что Мин прослушала сообщение еще раз. Что-то не так. Сестры Доббс вечно проигрывают, решила Мин и стала думать о Кзле. Она подошла к каминной полке, взглянула в потускневшее зеркало, тоже доставшееся от бабушки. Обыкновенное круглое лицо, заурядный цвет волос – вот какой видел ее Кэл Морриси весь вечер. А теперь еще и синяк. Со вздохом она взяла один из стеклянных шаров, которые подарила на Рождество Бонни. Золушка со своим принцем на ступеньках замка, голубки, взмывающие в небо… Кэл Морриси ничем не хуже принца.