Музыка затихла, а по залу эхом разнесся грохот от бьющихся игрушек и упавшей ели.
Мне почему-то было не больно и кажется, я все еще оставалась в вертикальном положении. Я открыла сначала один глаз, потом второй, посмотрела себе за спину и только тогда поняла, почему я все-таки не превратилась в ежа, не валяясь на зеленой – уже не совсем красавице. Паша держал меня обеими руками, обхватив за талию.
- Упс, - нужно сделать вдох или выдох, а я, кажется, не могу. Вроде, как дышать, помню, но воздух в легкие почему-то не попадает.
У Любимого взгляд…. Тьфу! У Любимова…. А впрочем, какая разница, одно и то же, по сути. В общем, смотрит он на меня как-то не понятно. То ли придушит на месте, то ли просто скотчем смотает и положит в надежное место, чтобы обезопасить от меня окружающий мир. Скорее всего, будет убивать и похоронит рядом с этой самой елкой.
Лопата есть? Я могу и сама себе ямку вырыть, хотя бы время жизни на пару часиков продлю. Интересно, сейчас начнет или позже? И за что самое главное? За ель, за мое дурацкое предложение или за все разом?
- Идея, кажется, и правда была плохой. Извини.
Что? Он сейчас извинился? У меня даже челюсть отвисла.
- Я…. Эмм…. – кажись, я еще и дар речи потеряла.
То есть я, «грохнула» новогоднюю елку, шары, которые на ней были - разлетелись на сотню осколков, предложила со мной станцевать на конкурсе, не подумав о том, что он и правда испытывает страх перед публикой, из-за чего и состоялось «убийство» зелени и при этом извиняется ОН?
Я ничего не перепутала? Нет, вроде все правильно. Мысли только путаются немного, самую малость. Путаются, потому что по факту это я виновата в том, что сейчас произошло, а просит прощения Паша.
- Пойдем, пострадавшая, - он взял меня на руки и понес куда-то.
Почему я пострадавшая, поняла только на освященной одними гирляндами - кухне, когда Пашка усадил меня на стол рядом с оставшимися фруктами и, достав аптечку, начал обрабатывать порез на локте. Видимо я разбила шар локтем и поцарапалась об острый край, когда «парковалась» возле елки.
Заботливый он у меня. Всего-то царапина, а беспокоится, будто мне руку отрезало. И за что ему такое несчастье как я, досталось?
- Я не хотела, чтобы так получилось, - пробормотала, опустив глаза в пол, когда он закончил. Слава кокосам, разговаривать я все-таки могу. Да и дышать вроде получается. Уже легче.
Любимов ничего не ответил, только приподнял за подбородок мою дурную голову рукой и, улыбнулся. Просто смотрел в глаза, продолжая молчать, а потом чуть наклонился и поцеловал. Медленно, нежно и тягуче сладко. Кааайф….
Потянулась к нему руками, одной обнимая, а второй зарываясь в его волосах. Сердце, кажется, пропустило удар, когда он притянул меня к себе и шумно выдохнул.
Никогда не думала, что губы могут болеть от поцелуев. А они болели. Дыхание превратилось во что-то тяжелое и рваное, воздуха не хватало, но останавливаться не хотелось и не моглось. Было мало, мало поцелуев, мало касаний, мало его.
Когда Паша все-таки оторвался от меня, я даже разочаровано пискнула. Глубоко дыша, он прислонился своим лбом к моему лбу и посмотрел прямо в глаза.
- Фиа, девочка моя, - голос, будто не его, глаза потемнели от удовольствия и желания.
- Твоя, - согласилась я.
Он поджал губы и закрыл глаза, словно собираясь с мыслями и пытаясь себя сдержать от дальнейших действий. До меня вдруг дошло, что Пашка пытается не напирать силой, не принуждать меня, дать мне право выбора, чтобы я сама позволила этому случиться.
Так я вроде и не против, даже страх куда-то исчез. А вот сейчас в голову пришла здравая мысль. Нужно ему сообщить одну маленькую деталь, о которой он ни сном, ни духом.
- Фиалочка…. – шепчет, а у меня тихонечко едет крыша, - Останови меня, - легкий поцелуй в губы, потом в скулу, - Останови, пока я, еще хоть что-то соображаю, - его губы коснулись мочки ушка и спустились к шее.
А я…. Закрыла глаза, неосознанно выгнув спину и, тихо застонала, получая удовольствие и дрожа от его голоса, от его губ на моей коже, от рук, которые уже забирались под футболку и начали поглаживать спину. Черт! Если бы я сейчас не сидела, то наверняка бы просто грохнулась на пол и растеклась лужицей.
- Я сойду с ума, если ты остановишься.
Я думала, что подумала об этом, но когда меня крепче прижали к горячему телу, жар которого, я чувствовала через одежду и, впились в губы…. До меня дошло, что я сказала это вслух.
Как и когда с меня сняли футболку, а затем часть женского ажурного гардероба, я даже не заметила. Не заметила я и то, как проделала точно такой же трюк с его одеждой.