Но внутри жжет. Даже сейчас. Как же тяжело находиться рядом с ним.
Марат не реагирует на мою глупую неуместную выходку.
— Уходишь? — летит в спину.
— Да, не буду тебе мешать.
— Ты мне не мешаешь, — несколько напряженно.
— И все же… — заставляю себя не оборачиваться. Не оборачиваться, не оборачиваться…
Поскорее прикусив язык запираюсь в спальне.
Прислоняюсь лбом к двери, прикрываю глаза.
Выбираю первое попавшееся платье в шкафу. Распускаю волосы, немного взъерошивая их у корней. Уверенной поступью направляюсь в коридор. Уже слишком поздно соображаю, что платье чересчур лёгкое для холодного времени года. Да что ж такое… Ладно, добегу до кафе, пережду там. Как раз поработаю немного, накидаю пункты к совещанию во вторник.
— Маша. На улице холодно, — догоняет настороженное замечание. Мне и возразить нечего, но теперь я точно не пойду переодеваться. Мне нужно поскорее уйти, потому что душевное равновесие уже начало шатать.
— Ничего. До машины пять шагов, — бросаю через плечо, намеренно смягчая интонацию.
— Во-первых, машина не у подъезда. Я посмотрел. Во-вторых, не пять шагов, а почти триста метров до стоянки, — голос приближается. — В-третьих, там реально холодно, ты можешь заболеть.
— Значит, это будет моя вина, — оборачиваюсь в дверях. — И тебе ведь уже не нужно меня лечить.
Аккуратное возражение Марат встречает настороженным взглядом. Тяжёлым, недовольным.
Лично я не могу, как он, — по щелчку пальцев взять и отстраниться. И я начинаю нехило нервничать.
Глядя в его внимательные глаза, стараюсь нащупать ручку за спиной.
Как только мне это удаётся, Марат делает два шага вперёд и выбрасывает руку, накрывая мои пальцы своей ладонью.
Его близость как удар. Мы прижимаемся друг к другу всего на секунду, но от этого рвёт крышу.
Оба замираем в беззвучном мгновении. Я вдыхаю его запах, меня ломает от желания к нему прикоснуться, провести рукой по непослушным вьющимся волосам. Внутри пылает и горит.
А мы все так и стоим… и смотрим друг на друга. Поглощающий взор Марата парализует. Гипнотизирует. Не отпускает. А супруг не отнимает руку от двери. И я стою почти что в любимых родных объятиях. И я утопаю от боли, не зная, стоит ли уже что-то обсуждать или нет. Он знает, что он моя жизнь. И если решил уйти, значит, это железобетонно. Марат никогда не совершает порывистых поступков. Даже движения его всегда вальяжные, неторопливые, уверенные.
И все же… я не могу удержаться.
С губ срывается комментарий, который я не в силах проглотить:
— У тебя зарядка была в машине. Всегда.
Его предусмотрительность обычно шагает впереди него. Что-то изменилось?
— Всегда была. А сегодня нет.
— И что с ней случилось?
Пожимает плечами. И в конце концов выдавливает ответ:
— Потерялась, должно быть.
— У тебя никогда ничего не теряется.
Пожирает меня глазами, убивая заново. Я не ощущаю его бывшим, не ощущаю чужим. Он же вот… мой Марат. Родной, любимый. Я не понимаю, что с нами произошло. Почему именно сейчас сломались. И могла ли я хоть что-то изменить.
Мне, возможно, не стоит бередить ещё не затянувшиеся раны, но…
Порывисто кладу руки ему на грудь. Неконтролируемо они скользят ниже, опоясывают мужчину. Прижимаюсь к мужу, чувствуя привычное тепло, защищённость. И так больно от этого, и ещё больнее оттого, что он не двигается ни на сантиметр. Я слабая с ним, знаю. Но сейчас не могу иначе. Даже несмотря на то, что он для меня уже бывший. У меня и документ есть, подтверждающий, что мы теперь друг другу никто.
Пусть я пронзаю себе сердце этим вопросом, но я не хочу молчать:
— Давно ты меня разлюбил?
Прижимаюсь теснее, задирая голову, ощущая, как напрягаются под пальцами его мышцы. Пытаюсь внушить себе мысль, что теперь все по-другому и я не чувствую к нему того, что раньше. Что наш развод и его решение уйти заставляют меня быть холоднее, строже, независимее. Но все это ложь. Себя не обмануть. Не получается.
Марат крепко сжимает челюсти, резко подаваясь вперёд, врезаясь в меня, не позволяя вздохнуть. За спиной прохладная дверь, и я влетаю в нее лопатками, задеваю слегка затылком. Марат не обнимает, но я все равно чувствую себя в его объятиях, зажатая между ним и дверью. Он выбрасывает вверх руку, кладёт ладонь над моей головой. Наклоняется.
Наши лица так близко друг к другу. И он вдыхает мой тихий вздох.
— Ответь мне, — шепчу ему в губы, а слёзы льются по щекам. Сколько должно пройти времени, чтобы я научилась жить без него?