— Сто девятнадцать, сто двадцать, сто двадцать один…
Я мечтаю, чтобы отсчёт, переваливший за оговорённый минимум, не заканчивался никогда. Мой самый первый поцелуй — светлая грусть, подслащённая привкусом шоколада. Движение его пальцев, чертящих неизвестные узоры на лопатках. Шальная мечта стоять так ошеломляюще близко пока держат ноги. И тысячи, миллионы пьянящих пузырьков, лопающихся по венам взрывами эндорфинов.
— Внимание, аттракцион невиданной доброты окончен! Всем вытереть слюни и отойти на пионерское расстояние!
Яркий свет больно бьёт по глазам. Головокружение мешает вернуть ногам устойчивость, я так и остаюсь стоять перед Костей, беспомощно цепляясь за ткань его футболки.
— Лика? — хрипит он, не сразу справившись с временной немотой.
Я отвожу взгляд, не в силах смотреть, как обычно непробиваемое, спокойное лицо покрывается слабым румянцем. Не знала, что парни тоже умеют краснеть…
Кто мы теперь друг другу? Больше не друзья, фактически чужие люди. Мне так страшно. Страшно, потому что это либо начало, либо конец.
8
Много ли девушке надо, чтобы влюбиться? Мне хватило нескольких лет доброго человеческого отношения. Алле оказалось достаточно почувствовать сопричастность к чему-то благородному, как, например, помощь двум заблудшим сердцам. По крайней мере, когда они уходили в её глазах сияла готовность пойти за своим Лисом хоть на край света.
Они попрощались сразу после нашего поцелуя, а я едва удержалась, чтобы и самой не сбежать под шумок. Хмурый Костя, судя по всему, подумывал о том же. Чувствую, разговор нам предстоит нелёгкий, и тут как бы нет ни выхода, ни виноватых. Мне мало дружбы, но большего просить нет смысла. Насильно мил не будешь.
— Выпьешь со мной? — Костя неловко трёт шею. Отводит взгляд, будто может обжечься от одного моего вида.
— Едва ли ром придаст мне храбрости, — отзываюсь тихо. Я не поворачиваю головы, но слышу, как он опускается рядом. Скрипит кожаная обивка дивана, проминаясь под тяжестью его тела. — Я хочу запомнить этот день… как бы он ни закончился.
Слова даются с трудом.
Мы никогда не были достаточно откровенны, осознаю вдруг, невидяще разглядывая матовый гель-лак на своих ногтях. За годы дружбы мы обсуждали что угодно: байки, преподавателей, музыку, но никогда не говорили по душам.
— И давно ты… Как давно я тебе нравлюсь? — Костин голос почти не нарушает тишины, лишь пускает по ней нервную рябь.
Я неопределённо пожимаю плечами.
Мы оба прекрасно понимаем: так не могло длиться вечно. Я никогда не смогу смириться с наличием у него девушки, а он, наверное, по-прежнему считает меня бесполым другом. Осталось решить, что теперь делать с этой больной зависимостью.
— Ты злишься? — всё-таки поднимаю на него затравленный взгляд.
— На кого? — Костя, взъерошивший в растерянности волосы, кажется вдруг не по годам мальчишкой. Тем застенчивым подростком, который учил меня садиться на байк.
— На меня. На то что водила тебя за нос.
— Я уже не знаю, на кого злиться, — теперь его очередь пожимать плечами. — Но точно не на тебя. А ты? Боже… Я девушку домой привёл и ждал, что ты воспримешь как должное.
Мы снова отворачиваемся не сговариваясь. Синхронно, как в лучшие времена.
— Я пыталась принять твой выбор, — замешательство проходит, и я снова чувствую, как тело потряхивает от стыда и ревности. — Честно.
— Не вышло?
— Нет, — снова смотрю на него украдкой, краем глаз. Неподвижный как скала. Внутри что-то натужно ворочается, становится неуютно и душно. Воздуха будто совсем нет. — Кость, уже поздно. Мне пора. Если это наша последняя встреча, я пойму…
— Откуда такие мысли?
— Я и раньше подозревала, а сегодня услышала ваш с Лисом разговор на кухне. Про то, что сёстры неприкосновенны и…
Договорить я не успеваю. Крупная рука в секунды оказывается на моём затылке, зарывается в волосы, требовательно тянет ближе.
— И что? Поздно прикидываться роднёй. Я прикоснулся. Целые две минуты прикасался, тебя это не смущало — едва дышу, глядя на него снизу вверх, слишком ошеломлённая, чтобы спорить. С Кости разом слетает маска обычной сдержанности, обнажая такой ураган растерянности, что она чувствуется физически. — И знаешь… я рад, что это в итоге оказалась именно ты. Мне безумно понравилось.
Теперь он целует именно меня, немного иначе — уже неторопливо и трепетно. Так, словно у нас впереди вечность.
***
Домой мы добираемся пешком. Сумерки съедают краски буйной весны, скрывая заодно мою неуправляемую улыбку. Так привычно идти рядом с Костей, и в то же время непривычно просто молчать, держась за руки.
У самой двери мешкаю, доставая из кармана ключ.
— Зайдёшь?
Дежурный вопрос, за которым много лет закреплено такое же бессменное “Конечно”.
— В другой раз, — неловко усмехается мой спутник.
— Ты куда-то торопишься?
Растерянно оборачиваюсь и замираю под жгучим маревом его взгляда.
— Нет.
Сказано так решительно, что ноет в груди.
— Тогда почему?..
Осекаюсь, чувствуя на талии тепло его ладони. Робко кладу руку на Костино плечо. Никак не привыкну стоять так запредельно близко. Сердце, кажется, подскакивает к самому горлу от его шумного взволнованного дыхания.
— Я слишком долго не замечал тебя. Теперь от желания наверстать мне сносит крышу. Вот поэтому. — опустив голову, постепенно расслабляюсь, признавая, что с повышением ранга наших отношений повысился и градус взаимного влечения. Ведь больше не нужно себя как-то сдерживать. Вполне закономерно, что после сегодняшнего вечера возникло желание зайти ещё дальше: торопливо, несдержанно, минуя магию первых свиданий. Я и сама сейчас не рискну остаться с ним наедине. — Нам вместе было хорошо, а будет, я уверен, ещё лучше. Зачем всё портить спешкой? У нас целая жизнь впереди. Сходим завтра в кино? Ты какие жанры любишь? Только честно.
— Комедии.
— А я боевики…
— Я знаю, — накрываю его губы пальцами.
— Но с тобой готов пойти на любой фильм, — фаланги щекочет лёгким поцелуем. — Если не понравится, буду просто рядом. Балдеть.
***
Когда на следующий вечер мы подходим к кинотеатру, до начала показа остаётся ещё добрая четверть часа.
— Подождём в холле? — счастливо улыбается Костя, обнимая меня обеими руками. Я киваю в ответ, упиваясь каждой секундой проведённой вместе. Ждать не так уж и нудно в компании своего человека. — Я отбегу на минуту, не теряйся.
Проводив взглядом его спину, принимаюсь внимательно изучать афиши. Завтра непременно сходим на боевик.
— Какие люди в Голливуде, — с ленцой доносится откуда-то сбоку. Я неохотно оборачиваюсь.
Лис стоит возле буфета, меланхолично покручивая между пальцами стебель пурпурной розы. Открываю рот, ещё толком не решив, с чего собираюсь начать: со слов благодарности или приветствия, но в итоге едва не роняю челюсть на пол. А всё потому что его скучающий взгляд мгновенно подёргивается охотничьим азартом. Только улыбается Кирилл на этот раз роскошной блондинке, в которой от Аллы разве что модельная внешность.
— А как же Алла? — тихо шепчу, не справившись с удивлением. — Не ты ли собирался узнать наконец, что такое любовь?
— Солнце, не путай меня с Костиком, — по его губам проходит снисходительная усмешка. — Есть большая разница между тем кто любит одну женщину, и тем, кто любит женщин вообще. Держись его, пироженка, а я пойду простой дорогой. Не родилась ещё та бестия, которая способна удержать меня на привязи.