— До двери проводить?
— А как же хваленое русское гостеприимство?
— Я бы с радостью, но я обещала родителям навестить их в субботу. Я и так опаздываю. Так что, будь любезен.
— Я могу тебя проводить.
Вика закатила глаза и ядовито спросила
— А Танечка волноваться не будет?
— Татьяна ушла еще несколько лет назад. — ответил Ханин, наблюдая за реакцией девушки. — Я живу один, никто за меня волноваться не будет. Так можно мне тебя проводить?
Чума обреченно вздохнула.
— Ты не отстанешь, да?
— Не отстану.
— Черт бы тебя побрал, Ханин. — недовольно пробормотала девушка уже на пути в прихожую.
Она быстро обулась, а когда подняла голову, увидела, что Ханин стоит с её пальто в руках и ждет с нескрываемым ликованием.
— И чего это у тебя рожа такая довольная?
— Не знаю.
Девушка покачала головой и произнесла что-то вроде «Идиот», но пальто все же надела.
Они шли по темным улицам и просто разговаривали. Вот только разговор никак не желал складываться в единое целое. Фразы были резкими, рваными, словно каждый делал невероятное усилие чтобы продолжать беседу.
Как оказалось, говорить им было особо то не о чем. Две совершенно разных, ничем не объединенных кроме единственного события в прошлом жизни. Все возможные темы они исчерпали еще на первых минутах.
Вика училась, пела в баре и со всех сил старалась попасть в список учеников, которые смогут взять участие в программе обмена. Ханин продолжал работать, жил один и не делал ничего, что могло бы стать предметом особого интереса.
Ничего, что могло бы нарушить давящую тишину.
Поэтому когда они вышли из метро и вошли в печально знакомый им парк, когда представился повод обсудить хотя бы унылый пейзаж, оба почувствовали облегчение.
— Парк изменился. — первым нарушил молчание Ханин, на что Вика только улыбнулась.
— Ничего здесь не изменилось. Просто ты слишком давно здесь не был.
— А по мне, так он стал совсем другим.
— Может просто ты стал другим?
— Может и я. А ты разве нет?
— Что нет?
— Разве ты не стала другой? Ты больше не Чума, ведь это сразу видно. Изменился не парк, изменились мы с тобой.
Вика хмыкнула.
— Ты постарел. На философию потянуло.
— Пускай и так, но если уж мы оба так изменились, может мы сможем быть друзьями?
— Нет не сможем. Ты проводишь меня до дома, уйдешь и больше я тебя никогда не увижу. Ты понял?
— А что если я не хочу?
До дома оставалось метров с двести, но Вика, подавив желание сбежать в безопасность, остановилась.
— Слушай, чего ты добиваешься? Я просто не могу тебя понять. Между нами все было решено. Ты сам тогда сбежал, я тебя не гнала. Ты сам все решил. Так какого черта ты вдруг подумал, что можешь вот так вот ворваться в мою жизнь, а я брошусь к тебе, забыв о том, что ты сделал? — голос срывался на крик и глаза начинало противно жечь. — Да ты хоть представляешь насколько больно мне было? За эти шесть лет ты хоть раз задумывался о том, каково мне было? Черт, Ханин, да я едва не убила только чтобы быть тебе нужной! Я человека готова была убить ради тебя! А ты отмахнулся от меня, потому что тебе, видите ли, позвонили!
Все, что накопилось за долгие годы наконец вырвалось наружу. Руки дрожали, тело била мелкая дрожь и с каждым вздохом в сердце будто впивались иголки.
— Мне никто не звонил. — тихо сказал Ханин, понимая, что за этим последует.
— Что? — сквозь слезы переспросила девушка.
— Мне тогда никто не звонил. Я просто сбежал. Впервые за всю свою никчемную жизнь я чувствовал, что завишу от кого-то и меня это напугало. Я поступил как последний трус. — Ханин подошел и взял Вику за плечи, крепко сжав и не давая вырваться. — Но я клянусь тебе, что если ты позволишь мне хотя бы попытаться все исправить, я никогда больше не причиню тебе боли.
— Как, если ты даже сейчас это делаешь?
— Я…
— Просто уйди! Оставь меня, прошу.
Сейчас она больше напоминала обреченную на смерть, единственном спасении для которой было бы убежать, скрыться…
И он отпустил её. Разжал руки, чувствуя, как отпускает самое дорогое что у него есть.
Если бы только можно было бы вернутся в тот проклятый день! Он не посмотрел бы на возраст, на то, что скажут другие и наплевал бы на свой страх.
Но сейчас он просто смотрел вслед удаляющейся девушке.
Она остановилась и как-то странно склонила голову. Мужчину охватило плохое предчувствие. Её рука скользнула в карман и вытащила телефон. На мгновение темноту разрезал холодный свет экрана, но он тут же полетел вниз и погас ударившись об асфальт.
Не теряя больше ни мгновения, Ханин бросился к Вике, но её ноги подкосились и девушка упала, словно марионетка которой обрезали нити.
Он повторял её имя, тщетно пытаясь привести в чувство. Вика вдруг стала ужасно бледной, лоб покрылся испариной и, не выжидая больше ни минуты, мужчина подхватил её на руки и понес к дому, про себя молясь чтобы все было хорошо.
Комментарий к Часть 3
Человеки, оставляйте пожалуйста коментарии. Пусть даже не литературно-критические с глубоким анализом написанного, а хотя бы короткие впечатления в несколько строчек. поверьте, это очень помогает.
И извините за долгое отсутствие главы.
========== Часть 4 ==========
Она словно находилась глубоко под водой. Звуки были глухими и неясными, тело слушалось слабо и голова раскалывалась на сотни кусочков. В груди неприятно ныло и слегка покалывало.
Спустя несколько минут мир вокруг начал обретать очертания. Вика разобрала голос доктора и озабоченные слова Иры. Во рту пересохло, ужасно хотелось пить, но когда она попробовала попросить, собственный голос показался Вике предсмертным хрипом.
— Воды…
Ира тут же подскочила и присела рядом с ней, в то же время негромко крикнув:
— Юля, солнышко, принеси воды.
Прошло не больше полминуты, как в руках у Вики оказался стакан, а крепкие руки приемного отца осторожно придерживали её в сидячем положении.
— Что случилось? — спросила девушка, утолив жажду.
Юля уже открыла рот, но доктор прервал её.
— У вас, дорогая Виктория Сергеевна, был приступ кардиомиопатии. Снова. — медик недовольно покачал головой. — Я уже несколько раз повторял вам, что для вас волнения недопустимы. Избегать сильных эмоциональных потрясений, соблюдать диету и заниматься лечебной физкультурой. Ни одно из предписаний вы не исполняете. — доктор сомкнул руки в замок и, сделав, недоуменное лицо, спросил: — Чего вы добиваетесь? Хотите умереть в двадцать с лишним? Отлично. Тогда после вашего вскрытия я напишу в графе «причина смерти» глупость и пренебрежение своим здоровьем.
— Павел Алексеевич, не беспокойтесь вы за меня. Оклемаюсь немного да и на ноги встану сейчас. А эмоциональные потрясения, так это сегодня впервые за последние полгода. — Вика вспомнила разговор с Ханиным и добавила. — И то не по моей вине.
— Ну смотрите, но в следующий раз, уложу в больницу и заставлю пройти весь курс процедур. Это я вам как главврач обещаю.
— Ну ладно, дядя Паша. Хватит моралей на сегодня. Пусть поспит. — Ира взяла доктора за руку и повела к коридору под его возмущенное бормотание.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Юля, когда они остались одни.
— Хорошо. Долго я была в отключке?
— Ну… Сейчас двенадцать часов утра.
— Вот блин! — Вика посмотрела на настенные часы и едва поборола желание влезть под одеяло. На пары она безнадежно опоздала, а ведь обещала себе, что прогуливать не будет. — А что Ханин? — спросила она, уставившись в зашторенное окно.