- Ты победил, мой мальчик, – проговорил он, глядя на Мартинссона с гордостью и тревогой. – Ты победил. Знаешь чем? Тем, что не выстрелил. Тем, что не сравнялся с убийцей. Ты уже победил.
Магнус приехал в изолятор временного содержания, где до суда находился Четвинд-Толбот, через неделю после того, как покинул госпиталь.
Он долго маялся, не решаясь войти в допросную. Пока, наконец, не дождался появления Валландера — а ведь так надеялся не застать приемного отца здесь.
Тот ничего не сказал — лишь молча кивнул в сторону камеры. И Магнус вошел внутрь.
Странное дело, но увидев скованные наручниками запястья высокородного заключенного, он не испытал ничего: ни злорадства, ни ярости, ни желания ударить побольнее. А ведь еще получасом ранее, направляясь в тюрьму, думал о том, как легко будет покончить с ублюдком раз и навсегда. Просто спровоцировать его на агрессию и ударом ребром ладони по гортани отправить ублюдка к праотцам. Есть множество способов убить человека. И специалисту по борьбе с терроризмом Магнусу Мартинссону были известны они все. Однако же, увидев своего давнего врага — полицейский не чувствовал ничего, кроме безразличия. А ведь он, Джеймс, даже хорошим врагом его, Магнуса, не считал. Так почему теперь Магнус должен тратить на него свой гнев и свое время?
- Господин полицейский? – оскалился заключенный. Впрочем, оскал этот сейчас показался Магнусу жалким.
Он брезгливо присел на самый краешек скамьи, что стояла напротив стола, к которому наручниками был прикован Джеймс.
- Я скажу одну вещь, – голос Мартинссона, когда он говорил, звучал немного устало: все-таки простреленный сустав давал о себе знать. – Я хочу, чтобы ты знал. Я ехал сюда с одной мыслью: как прикончу тебя. Прикончу, как давно мечтал. Но вот какая штука — ты не заслуживаешь даже этого. Даже смерти от руки того, кому ты испоганил жизнь. Будет гораздо лучше, если ты сдохнешь не скоро. Если ты сгниешь в тюрьме, будучи подстилкой для таких же ублюдков, как ты сам, только посильнее. Хотя… Мне даже это уже безразлично.
И Магнус ушел. Чтобы никогда больше не посмотреть на того, на кого потратил половину своей жизни. Даже на суд не явился. На суде и без него справились, присудив Четвинд-Толботу два пожизненных срока.
В тот день, когда начался процесс, они с Лиамом ходили на премьеру к его брату. И там только, наблюдая за разворачивающейся на сцене историей предательства, Магнус почувствовал, что наконец-то он может жить совершенно спокойно. Не думая о мести. Наслаждаясь обычными вещами. Вроде хорошего спектакля. Или бокала шампанского после, когда они все вместе — он, Лиам, Крис, Том… все-все… Когда они шумно и весело отмечали премьеру в ближайшем к театру ресторанчике, тогда, глядя на полутрезвых братьев Хемсвортов, Мартинссон подумал о том, что зря он потратил столько времени на чертового графа. Лучше бы он занялся семьей — своей семьей: Куртом, Моной, Лизой. Каким идиотом он был, заставляя себя думать о том, что у него нет семьи! Каким же непроходимым он был идиотом!
И Магнус вышел на улицу — украдкой, чтобы Ли не потащился за ним следом. И позвонил Курту, чтобы сказать всего несколько слов:
- Я благодарен тебе… Отец.
И чтобы услышать в трубке молчание, а потом какой-то еще странный звук, похожий на всхлип. Его отец всегда был слишком чувствительным.
Магнус помнил, как на следующее после премьеры утро они с Лиамом, устроившись в кровати по случаю выпавшего выходного, пили крепкий чай — никакого пива с похмелья, Магни! Не хватало еще алкоголиком стать! – и читали статьи с критикой в адрес только что вышедшего спектакля.
- Смотри! – довольно жмурился Лиам. – Все наперебой считают моего братца отличным актером. Это они ему, конечно, круто польстили! Нет, ты смотри, какие эпитеты: «Невероятный талант Криса Хемсворта стал залогом того, что «Предательство» имеет такой оглушительный успех. Поистине бриллиант...» Нет, ты слышал, Магни? Бриллиант! Ой, я не могу!….
И Лиам покатился со смеху — чуть кружку с чаем не уронил.
- Если это тебя порадует, вот еще одна рецензия, – Магнус прокашлялся и с выражением продекламировал: «Оба представителя белой расы слишком уж вошли в роль альфа-самцов, от чего их игра кажется претенциозной и невыразительной. Можно сказать лишь одно: Зоуи Эштон украла это шоу. И мы требуем больше репрезентативности от режиссера!»
- О, классс! – поднял вверх большой палец Лиам. Надо послать эту рецензию Крису. Альфа-самец, тоже мне!
Теперь, спустя четыре месяца, в течении которых Ли настойчиво отказывался от поступавших отовсюду предложений сняться в кино — а после истории с его освобождением популярность младшего Хемсворта взлетела до небес, — Лиам решил, что отказываться и дальше просто бессмысленно: он должен, в конце концов, заниматься своей работой и позволить Магнусу заниматься своей. Он не сможет быть рядом с Магни 24/7, как бы сильно ему этого не хотелось.
И он согласился на роль. Жаль только, что съемки проходили совсем уж далеко — в Новой Зеландии.
- Я лечу послезавтра! – объявил Лиам Магнусу утром, когда у выспавшегося всласть Мартинссона от вчерашней усталости не осталось и следа.
- Я помню, – улыбнулся он и потянулся за поцелуем. Он всегда требовал по утрам поцелуев, и у Лиама просто крышу рвало от нежности из-за этого утреннего Магнуса.
- Я не хочу лететь. Но я хочу взять паузу. Помнишь, что было неделю назад?
Магнус хмыкнул и отстранился, так и не получив свой утренний поцелуй.
Неделю назад Лиам огорошил его предложением. Настоящим предложением брачного союза. Ну что ты с ним будешь делать! Как объявить бесчисленным поклонницам Хемсворта-младшего, что их кумир внезапно решил жениться на мужчине?
- Мы это уже обсудили, – нерешительно произнес Магнус.
- Да, и я объяснил, что плевать мне на то, что обо мне будут писать и говорить. На все плевать, Магни! Ты мой. И я хочу, чтобы все знали, что ты мой.
- Если я и так твой, чего же больше? – запротестовал Магнус.
- А если я тебя спрошу: чего ты боишься? – вопросом на вопрос ответил Ли.
- Я? Боюсь? – искренне удивился Мартинссон.
- Да, ты! – почти что разозлился Лиам. – Ты всю жизнь холил и лелеял свое одиночество! Ты так привык отвечать только лишь за себя самого, что тебя до усрачки пугает тот факт, что ты вдруг станешь несвободен!
- Да не пугает меня это!
- Так разберись сам с собой! Я дам тебе время, Магнус Мартинссон. Три месяца, пока меня не будет. Я вернусь и задам тебе этот вопрос еще раз: согласен ли ты стать моим супругом? И ты дашь мне ответ.
Ли улетел на следующее утро. Мартинссон не провожал его — ранний, в половину шестого утра вызов выдернул его из постели. Он только и успел, что поцеловать сонного Лиама да пожелать ему счастливого полета.
После, когда Хемсворт пил свой утренний кофе в одиночестве и маялся: позвонить или не позвонить Магнусу? Позвонишь — и отвлечешь его от его важной, нужной, опасной – черт бы ее побрал! – работы. И так не позвонил. Наскоро попихал в чемодан вещи и уехал в аэропорт.
Он уже хотел отключить телефон, следуя указанием бортпроводницы перед полетом, как смартфон в его руке завибрировал.
- Я согласен! – было в СМС, что прислал ему Магнус.
- Он согласен! – заорал на весь салон бизнес-класса Лиам и, отстегнув ремень безопасности, схватил в охапку стюардессу и хотел было расцеловать ее, да вовремя вспомнил о том, что вместо свадьбы может загреметь на скамью подсудимых — за сексуальное домогательство – и поставил проводницу на пол.
- Он согласен! – счастливо улыбнулся Лиам и, пока самолет не начал движение, позвонил Крису.
- Вы оба — ты и твой Пиддлстон! – без предупреждения начал он. – Вы оба приглашены ко мне на свадьбу! Можете прихватить с собой Хреаселье! И Индия Роуз чтобы непременно прилетела! Я даже куплю сахарную косточку для вашего адского пса, возьмите и его тоже. Только пусть держится подальше от моих ботинок!
КОНЕЦ.