- Пусть приходит, – разрешил Хемсворт, – но для начала я хочу познакомиться с его родителями.
- Папа! – возмущение явно читалось на хорошеньком личике Индии Роуз.
- Не спорь со мной, милая, – Крис потрепал дочь по макушке.
- Папа, ты похож на старого занудного брюзгу, – надула губки девочка. – Мне уже шестнадцать!
- Именно поэтому я и волнуюсь, – мягко улыбнулся Крис.
Индия встала с дивана, даже ножкой топнула — вся в мать. Та тоже… Хотя Эльзу сейчас лучше не вспоминать.
- Я все сказал, детка, – поставил точку в разговоре Хемсворт.
- Ты бы познакомился с кем-нибудь, – грустно вздохнула его дочь. – Глядишь, не был бы так озабочен моей нравственностью.
- Я переживаю за тебя, Индия, – честно признался Крис.
- А я за тебя, пап, – ответила девочка и крепко обняла отца. – Ты у меня самый лучший, папка, но иногда ты бываешь таким занудой!
Когда дочь поднялась к себе в комнату, Крис, покосившись на пустой бокал, хотел налить себе еще виски, но, подумав про то, что он и так нарушил сегодня данное дочери слово не прикладываться к спиртному в будние дни, убрал бокал в шкаф. Вместе с бутылкой.
Загрузив ноутбук, Хемсворт забил в поисковике «Том Хиддлстон» и, открыв первый же сайт, приоткрыл рот в изумлении.
Почему-то он представлял себе театрального режиссера эдаким чудаковатым седеньким старичком, в потертых штанах и очечках. Вместо этого с экрана ноутбука на Криса смотрел щегольски одетый молодой мужчина, высокий, стройный, чертовский привлекательный. Идеально уложенные короткие волосы отливали медью. Хемсворт присвистнул — не будь он режиссером, Крис обязательно бы приударил за таким. Это же надо — какие скулы! – палец поднеси, и порежешься. А глаза! Лукавые, озорные, льдисто-серые — они смотрели на Криса так, как будто бы дразнили. Как будто бы подначивали на какое-нибудь озорство.
Чаще всего Хемсворт предпочитал женщин. Нет, он не был паинькой, а в далекой юности и вовсе трахал все, что движется. Но иногда, очень редко, Крис приглашал в свою постель парней. Ему нравились такие, как этот Хиддлстон — высокие, жилистые, тонкокостные, звонкие.
Задумчиво Крис листал страницы — Хиддлстон получает очередную премию Оливье, Хиддлстон толкает речь на церемонии вручения Тони, Хиддлстон на Уимблдоне, сидит в королевской ложе с каким-то хмырем, Хиддлстон пожимает руку принцу Чарльзу. Твою-то мать! Он с принцами ручкается, да и мы не пальцем деланные, решил Хемсворт.
Что-то в этом Томасе, мать его, Хиддлстоне, было знакомое. Что-то… Крис не мог уловить. Какое-то воспоминание… Нет, он наверняка бы не забыл встречу с таким-то красавцем. И все же что-то скреблось в черепушке, не давало покоя.
Крис решил отмахнуться от мешавшего ему ощущения. Рано или поздно он вспомнит. А если нет — значит и неважно.
Он бегло просмотрел послужной список режиссера, пробежался глазами по фамилиям тех, с кем Хиддлстон работал. Стоп! Марк Руффало. Ну надо же!
В следующую секунду Крис набирал номер старого приятеля, вместе с которым они сыграли не в одном фильме.
- Хемси! – отозвались на другом конце провода. – Старик, рад тебя слышать! Как сам? Говорят, ты осел в Лондоне?
- Так точно, Руф! – ответил Крис. – Чертовски скучаю по тебе, и по нашим…
- Эй, Крис! – перебил его Марк. – Ты там давай не раскисай, слышишь? Эти дермьоглоты журналюги взялись за тебя серьезно. Но все уляжется, да? Ты вернешься.
- Да-да, разумеется, – Хемсворт старался, чтобы его голос звучал как можно бодрее. – Я что хотел, Марк… Ты вроде играл в театре. У этого англичанина. Хиддлстона.
- Да, было дело, – подтвердил Марк. – Я и не думал, что ты знаешь об этом.
- Только что прочел в интернете, – признался Крис. – Я хочу спросить, как он? Ну, Хиддлстон.
- В смысле? А тебе накой? – не понял Руффало.
- Видишь, какая история, – замялся Крис, – мой агент сосватал меня к нему в спектакль. Говорит, он просто Скорсезе среди театральных…
- Что ж, приятель, твой агент не соврал. Этот парень знает свое дело, как никто. Чертовски профессионален. И также чертовски зануден. Вытащит из тебя все жилы и намотает на свой изящный кулачок. Да только помяни мое слово, Хемси, зрители ладоши отобьют, купая вас в овациях после каждого спектакля.
- Вот как, – почесал затылок Крис, – что, правда такой говнистый характер?
- Можно подумать ты у нас само смирение, Хемс! – усмехнулся его собеседник. – Но знаешь, Том действительно немножко сноб. И он ненавидит попкорн. То есть кино, под которое так приятно похрустеть попкорном. Помнится, он и тебя поминал недобрым словом, когда мы как-то разговорились о наших с тобой героях…
- Я попал, да, Руф?
- Эй, Крисси! Не паникуй раньше времени. Ты действительно хороший актер. Докажи это засранцу! Хиддлстон считает, что только театр и есть настоящее искусство, а кино — это шлак. И тех, кто играет в супергероике, типа нас с тобой, он ни в грош ни ставит. Так поимей его, Хемси!
«Что ж, – подумал про себя Крис, прощаясь с Марком, – поиметь — это можно. Это мы всегда с радостью!»
И, любуясь красивым лицом на экране, Хемсворт уже вслух обратился к виртуальному собеседнику:
- Думаешь, что я никчемный актер, да, Томми? Я пока не буду тебя в этом разубеждать.
И уже засыпая, Крис решил, что поработать в театре может быть на самом деле весело.
Следующим вечером, паркуясь возле здания театра, где должно было состояться его знакомство с режиссером и другими актерами, Крис пребывал в прекрасном расположении духа. Предвкушая, как он собьет спесь с напыщенного индюка Хиддлстона, он даже насвистывал веселенькую мелодию, закрывая автомобиль и следуя к входной двери. Прямо из которой — Хемсворт даже споткнулся от неожиданности — вышел тот самый рыжий парень, чья собака сбила его с ног вчера во время пробежки. Конечно же, вредная псина крутилась рядом. Поравнявшись с Крисом, спаниель обнюхал его ботинки и бодро потрусил к крисовой машине. Подняв лапу, гад сделал свои дела прямо на заднее колесо и, предано посмотрев на хозяина, звонко тявкнул. Вроде как хотел сказать — смотрите, какой я красавчик!
Крис побагровел. Рыжий парень даже извиниться не подумал.
- Упс! – состроил он дурацкую рожицу, слегка потянув за поводок, отводя собаку от автомобиля. – Пойдем, Бобби!
И, развернувшись к Крису спиной, гордо удалился прочь.
«Убью паршивца! – решил Хемсворт. – Найду и убью! Если он гуляет со своей псиной в нашем районе, найти его будет несложно.»
И несколькими минутами позже, когда Крис увидел будущего режиссера спектакля, в котором ему предстояло сыграть, он в который уже раз за последние пару дней удивился.
Этот Том был совсем не похож на того, чьи фотографии Хемсворт рассматривал вчера вечером. Если на фото в интернете Хиддлстон выглядел, как звезда глянца, то сейчас он куда больше походил на тот придуманный Крисом образ театрального режиссера: потертые джинсы, такое же поношенное пальто, которое, кстати сказать, Томас кинул прямо на пол, не удосужившись даже не спинку кресла повесить, в беспорядке лежащие, растрепанные сильно отросшие медно-рыжие волосы, которые Хиддлстон постоянно откидывал со лба всей пятерней, и редкая бородка. И никакого озорства в больших выразительных глазах.
- Хэй, я Крис! – стараясь скрыть удивление, Хемсворт протянул Тому руку.
И тот, отвечая на рукопожатие, почему-то смотрел на Криса так, как будто тот занял у него сто фунтов давным-давно и не желал отдавать.
Высокая стройная мулатка, Зоуи Эштон — Крис запомнил с первого раза, – взмахнула ресницами и призналась, что она его большая поклонница.
И глядя на ее полные, чувственные губы, Хемсворт почувствовал, как сладко заныло в паху.
«К черту все! – решил Крис, отсаживаясь подальше от актрисы, и от греха. – Заведу себе кого-нибудь. Заведу и буду трахать, когда захочу.»
Приняв это важное, как ни крути, решение, Хемсворт успокоился и подмигнул третьему актеру — Чарли Коксу. Слава всевышнему, Чарли производил впечатление нормального мужика. С ним, пожалуй, можно будет и рюмочку-другую пропустить после репетиций, и вообще поболтать. Не с Хиддлстоном же в самом деле!