- А поедем-ка, дружок, отсюда, уж очень здесь тоскливо. Никто за нами сегодня не заехал. Бросили нас на произвол судьбы. А мы на Тасмании в первый раз и скорее всего в последний - чего же зря время терять? Попросим у Пятраса машину, покатаемся. Или у Ионаса - ему машина ни к чему, раз он с Джиной.
На самом деле Павлу не терпелось повидаться с инспектором Маккоем, может, появились новости, и заодно навестить Антоновых.
Адрес полицейского участка значился на визитной карточке, которую позавчера вручил Павлу инспектор, услышав, что имеет дело с коллегой. И сейчас встретил его радушно, даже вылез из-за стола, на котором места живого не было: компьютер, ящики какие-то, папки и просто ворох бумаг. В просторной комнате людей было значительно меньше, чем столов, но те, что здесь находились, казались прямо-таки трудоголиками. Один говорил по телефону и тут же что-то записывал, второй гнал по экрану компьютера бесконечную ленту данных, только строки мелькали, третий беседовал с посетителем - низко наклонившись друг к другу, сблизив лица, они перешептывались, изредка озираясь: не подслушивает ли кто?
На вошедших никто внимания не обратил, кроме инспектора, а тот, усадив Лизу и Павла, воззрился на них с явным ожиданием: с чем прибыли, дорогие гости?
Павел почувствовал неловкость: о чем говорить, если говорить не о чем? Неожиданно выручила Лиза. Если убитая девушка чувствовала себя настолько одинокой на чужой стороне, то наверняка искала новых знакомств. Подошла же к Антоновым прямо на улице, услышав русскую речь. Могла и ещё к кому-то подойти. А русские тут наверняка наперечет.
- Неплохая идея, мисс, - усмехнулся инспектор, - Вы видели сегодняшние газеты? Если у неё были знакомые кроме Антоновых, кто-то, может быть, откликнется...
Фотография в газете была явно взята из паспорта: широкоскулое, тупое, застывшее лицо - неузнаваема.
- Не красавица, не так ли? - сказал Маккой, - Хотя вероятно, как во всякой молодой женщине, в ней был свой шарм.
Взгляд его, обращенный на Лизу, выражал одобрение. Молодые женщины, видимо, все ещё вызывали в нем интерес, несмотря на седину и лишний вес. Браво, инспектор, - хотелось сказать Павлу, вместо этого он произнес:
- У этой девушки, Полины Дизенхоф - непонятное прошлое, мы мало знаем о ней, а что знаем - недостоверно...
- Вот-вот, и я говорю, - подхватил инспектор, хотя ничего подобного он не говорил, - Тут семейное дело, ни у кого другого не было повода устранять молодую леди, - он не без иронии постучал согнутым пальцем по газетной фотографии. - Ее здешняя семья, её близкие и знакомые, оставшиеся в Литве, вы понимаете, коллега, когда так старательно прячут труп, версия акцидента - несчастного случая или суицида не подходит. Работая над этим делом, мы ждем помощи от вас.
Он проводил их до дверей, любезно поклонился Лизе: явно оценил её нездешнюю красоту. Но ради этого ехать в столичный город Тасмании, пожалуй, не стоило.
Антоновых не оказалось дома, в их комнатах было по-прежнему холоднее, чем на улице. С укутанным до ушей ребенком играл в кубики - складывал паззл незнакомый малый. Один из орнитологов, - догадался Павел, очень уж кавказский, до комизма, вид был у бэби-ситтера. Нос - шнобель, выпуклые влажные черные глаза, усики, к тому же и представился: Гиви.
- Про Полину слышали, Гиви?
- Еще бы, - нахмурился тот, - У нас полиция уже побывала. Платок нашли...
- Какой ещё платок?
- В крапинку, - объяснил Гиви, - Говорят, на ней был, когда она из дому уехала. А может, она его у нас в другой день забыла. А то и вовсе не она, к нам на станцию студенты то и дело приезжают. Полиция теперь все проверяет.
Стало быть, Полина приезжала на орнитологическую станцию, где одиноко жили двое парней. Одна или с Антоновыми? Без машины туда, на пустынную оконечность острова, пожалуй, не добраться...
- Вахтанг её привез, - пояснил Гиви, - В колледже встретил, она только что от Антоновых ушла, спускалась в Хобарт по горочке. Вахтанг её и пригласил.
- И сколько же она у вас пробыла?
- Не помню, - неохотно ответил Гиви, - Я сказал, полиция все проверяет...
- Да-а, мужчины без женщин и как бы случайная гостья, заночевала, должно быть, - не каждую ночь дома проводила. Но Павлу тут же вспомнились тихие голоса, доносившиеся из спальни Ионаса, приглушенный смех, сбивчивое дыхание, постепенно ставшее ритмичным, в такт поскрипыванию матраса. Это дело мужа - выяснять, где ночует жена.
Телефон в комнате прозвенел резко, Гиви снял трубку, густые черные брови взлетели:
- Кого? Да, они здесь.
И передал трубку случившейся рядом Лизе:
- Да, дядя Рудольф. Ой, едем прямо сейчас.
И Павлу:
- Ионаса в больницу увезли. Передозировка. Ну, час от часу не легче. Приехали, называется, погостить. Как это нас разыскали?
По дороге Лиза припомнила:
- Косынку в крапинку, между прочим, я сама лично Полине подарила. На вещевом рынке "Динамо" купила - три штуки, всем разные, ей выбрала зеленую в горошек. А мужчинам галстуки. Только я ни разу ни на ком своих подарков не видела. Не угодила, наверно. Но не ехать же с пустыми руками, правда? А на кавьяр денег бы не хватило, сколько там укупишь? Одну баночку на всю семейку...
Павел почти не слушал. Выходит, Ионас оказался-таки наркоманом, как Пола Антоновым и говорила. А его родители считают, что с этой бедой давно покончено. А старший брат?
- Господи, хоть бы концы не отдал! - вздохнула рядом Лиза, - Мы куда на ферму или в больницу?
Решили поехать сначала на ферму. Застали только Рудольфа и Бируте. Но выяснили, что Пятрас с Региной уже возвращаются, родителям сейчас помощь нужнее, чем Ионасу. Его жизнь вне опасности, к тому же с ним сейчас Джина. Услышав это имя, Павел неожиданно поднялся:
- Ох, елки... Бируте, можно взять несколько сэндвичей на кухне? Я в больницу.
Изумленный взгляд Рудольфа не помешал Павлу выйти из комнаты.
- Дядя Руди, ну её, эту Джину, - сказала Лиза, - Нам она не нравится, вам тоже. Чего от неё хорошего ждать? Пусть лучше Павлик с Ионасом побудет...
Бируте молчала, будто не в силах была принять участие в разговоре. Может, и не все поняла. Крепкая, моложавая женщина на глазах состарилась лет на десять - ушла в свою беду: но ведь жив её Ионас, свет в окошке, Бог даст, все обойдется...
- Давайте вместе припомним, - предложила Лиза тоном массовика-затейника, - все, как было. Все равно нам сегодня не спать, сейчас Пятрас с Региной приедут... И они поучаствуют. Где тетрадку взять или блокнот? Ручка у меня вот... Обозначаем день: Понедельник. Сегодня суббота... Сейчас все распишем, кто где был, начиная с понедельника. Идет?
Руди придвинулся ближе, заинтересовался:
- Давай-давай, мисс Марпл.
Понедельник. Полины с утра не было, и накануне тоже, только к самому вечеру появилась. Где болталась - неизвестно. Ионас весь день оставался дома - вообще вся семья провела день на ферме, а мы с Павлом уезжали с приятелями Ионаса в заповедник. Вернулись к вечеру. Кто на ферму приезжал? Во-первых, приятели Ионаса, которые нас пригласили в заповедник.
- Ионаса, кстати, звали с собой, он отказался, точно?
Рассказ Лизы продолжил Руди:
- Полина вернулась к ужину. За столом сидела, как ни в чем не бывало. После ужина ушла с мужем в спальню. Я ещё подумал: ну и телок мой сын. Другой бы на его месте хоть спросил: где, мол, пропадала, где ночевала?
- Они не ссорились?
Старый Рудольф покачал головой, Бируте сказала:
- Они вообще не ссорились при нас: Ионас делал вид, будто все в порядке. И зря ты, отец, называешь его телком. Ему гордость не позволяет скандалить.
- Кстати, - спохватилась Лиза, - А Джина в тот понедельник не заезжала? Или брат ее?
Бируте смешалась: может и была утром.
Рудольф уточнил: Джина приехала следующим утром, во вторник. В понедельник её не было.
- Да, пожалуй. А утром во вторник завтракали втроем: Ионас, Пола и Джина. Перед домом стоял её красный "опель" - она только заехала ненадолго за какой-то книгой и собиралась уезжать. Ты, Лиза, и Павел ещё спали.
Это был вторник. Они действительно спали долго, умаявшись после заповедника и Порт-Артура. Пересекли весь остров, все руины крепости осмотрели добросовестно. И упустили шанс увидеть Полу в последний раз покинув ферму, она сюда больше не вернулась.