Но улыбка меня не обманет.
Нет, тебя не ласкала история!
Рождена без удачливой родинки,
Ты хотела, с судьбою вздоря,
Только счастья и славы Родине.
Оттого настаралась, намучилась…
Юность твоя изуродована.
Но не сломлено в женщине мужество,
Потому что за нею Родина.
А как бьется тайное пламя
Подо льдом твоей воли вышколенной,
Когда страшная твоя память
Вдруг возводит бараки, вышки…
Ах, не жалко ни зорь простуженных,
Что как будто и не светали;
Ни во сне этих запахов южных -
Жаль небывших свиданий,
Жалко девичьих губ нецелованных,
Изрекавших слова непотребные,
Яловых баб на дровнях,
Красавиц в гнилом отрепье.
Ты живешь сиротою круглой,
Улыбаясь в пути своем мрачном,
Чем могу оплатить тебе, друг мой,
Боль о навек утраченном?
Для тебя сдвинул горы бы я
Сквозь метели, самумы, вихри.
Ты проходишь, статная, гордая,
Точно едешь верхом на тигре.
«Для всех других ты просто человек…»
Для всех других ты просто человек.
Войдешь — никто не вспомнит о комете.
Вошел, как говорится, «имярек».
Тебя не обнаружат, не отметят.
Но боль моя отметит… Но игла
Вопьется в сердце… Но душа заплачет…
Никто не понимает, что вошла
Стихия женственности в сером платье.
Не понимает эта пестрота,
Что серое -
Ярчайшее на свете
И что вошла ты вовсе не как та:
Что ты вошла, как мое или ветер.
ЗАКЛИНАНИЕ
Позови меня, позови меня,
Позови меня, позови меня!
Если вспрыгнет на плечи беда,
Не какая-нибудь, а вот именно
Вековая беда-борода,
Позови меня, позови меня,
Не стыдись ни себя, ни меня -
Просто горе на радость выменяй,
Растопи свой страх у огня!
Позови меня, позови меня,
Позови меня, позови меня,
А не смеешь шепнуть письму,
Назови меня хоть по имени -
Я дыханьем тебя обойму!
Позови меня, позови меня,
Поз-зови меня…
1958
НОВЕЛЛА О ЗАТЯЖНОМ СНЕ
Что ни ночь — один и тот же сон.
Как я жаждал наступленья ночи!
С чего все это началось?
Однажды,
Когда я шел на службу к десяти,
Мне встретилась в пустынном переулке
Она.
Мы разминулись.
В ту же ночь,
Хоть я совсем о девушке не думал,
Приснилось мне, что я ей поклонился.
Она ответила и улыбнулась.
На следующий день, когда я снова
Пошел на службу к десяти, она
Мне встретилась в пустынном переулке.
Под мышкой у нее была ракетка
В клеенчатом чехле.
Я поклонился,
Но девушка с надменным выраженьем
Откинула головку.
Этой ночью
Мне снилось, будто мы сидели рядом
На голубой скамейке у воды.
Лица я не запомнил, но приметил
Лишь ямочку на подбородке…
Утром
Я снова поклонился ей. Она
По-прежнему откинула головку,
И я увидел ямочку, которой
Не видел наяву.
На этот раз
Мне снилось: девушка сидит на камне,
А я в самозабвении сжимаю
Ее колени, милые колени,
Крутые, как бильярдные шары.
Но больше я не кланялся. К чему?
Ведь эта недотрога все равно
Не обращала на меня вниманья.
С тех пор прошло немало дней. И все же
Все свои ночи проводил я с ней.
Она меня не замечала днем,
Но в полночь приходила, целовала,
Шептала девичьим своим дыханьем
Заветные слова, которых я
Еще ни разу в жизни не слыхал.
Как я был счастлив!
Что за чудо — сон…
Кто мог мне запретить?
Мы с ней, бывало,
Лежали в дюнах у морской губы,
Схватившись за руки, бросались в волны,
Плескались, хохотали — все как люди.
Но утром, утром… В переулке снова
Она любимая. Пройдет, не глядя
И даже отвернувшись. Белый свитер,
Такой пушистый… Клетчатая юбка…
На каучуке желтые ботинки…
А я? Я думал: «Знаете ли вы,
Что вы — моя? До трепета моя!»
Ушли недели, месяцы ушли.
И вдруг в один из августовских дней
Она прошла в кровяно-красном платье
И на руках
несла ребенка
в сон…
Теперь она приснилась мне женой,
А мальчик… Он, конечно, был моим.
И вот тогда-то среди бела дня,
Когда я шел на службу… И она…
Я вдруг остановился перед ней,
Как бык пред матадором, — будь что будет! —
И чувствовал, как на моем лице
Все мышцы заплясали, точно маска…
«Я больше не могу! — вскричал я зычно,
И переулок отозвался гулом.-
Поймите, больше не-мо-гу!»
Она
Испуганно взглянула на меня
И шепотом ответила:
«Я тоже…»
«Я мог бы вот так: усесться против…»
Я мог бы вот так: усесться против
И всё глядеть на тебя и глядеть,
Всё бытовое откинув, бросив,
Забыв о тревожных криках газет.
Как нежно до слез поставлена шея,
Как вся ты извечной сквозишь новизной.
Я только глядел бы, душой хорошея,
Как хорошеют у моря весной,
Когда на ракушках соль, будто иней,
Когда тишина еще кажется синей,
А там, вдали, где скалистый проход, —
Огнями очерченный пароход…