– Нет… – перехватил он ее руку крепче, почти причиняя боль, точно утопающий схватившийся за соломинку из-за отчаяния не соизмеряя силу. – Нет, Ария, ненавидь, презирай, но не уходи. Дай мне время… дай последний шанс. Я заполню эту пустоту. Я буду любить тебя так, что ты забудешь про печаль. Мы возьмем младенца в семью. Разве так уж важно, кто именно родит енашего ребенка? Мы будем растить его, как родного, я передам ему титул со временем, и мы будем счастливы… – преданно, даже слегка навязчиво заглядывал он ей в глаза, точно пытался поделиться своими эмоциями и заразить ее уверенностью. Хотя бы той крупицей, чтобы она засомневалась в своем решении.
Но Ария была непреклонна.
Сиэль вновь с чувством прижался к ее губам в поцелуе и обессиленно прошептал:
– Я дышать не могу без тебя… Неужели ты думаешь, что я откажусь от своего дыхания?
– Я все равно уйду. Просто надеялась, что мы сможем разойтись по-хорошему в память о наших чувствах, – уверенно заявила она, даже не замечая, как в лихорадочном блеске мужа прослеживается желание связать ее и закрыться с ней в комнате до тех пор, пока она не передумает или не отчается покинуть его. – Я хочу свободы… – вновь посмотрела она на улицу через окно, напоминая несчастную заточенную птицу.
У герцога возникла острая потребность зашторить все окна, а лучше замуровать… но он сдержал свое абсурдное желание, понимая, что сейчас разговаривать действительно бессмысленно. Рана слишком свежа.
Вернув себе благоразумие, Сиэль перевел дыхание, а после нехотя отстранился от жены.
– Сейчас предлагаю остановиться на этом. Давай вернемся к этой теме завтра утром, – предложил он, подумав, что ночи Арии должно быть достаточно, чтобы немного остыть и не рубить сплеча. Если подумать, можно найти выход из любого положения. Главное, в чем он убедился – она любит его. Сейчас она не может думать здраво, но чуть погодя, они непременно придут к компромиссу. Должны прийти… ведь он не собирался ее отпускать, как бы бесчеловечно и бессовестно это ни было с его стороны. Сиэль оказался слишком жадным и эгоистичным… – Я прикажу, чтобы о тебе позаботились, и ты смогла хорошо отдохнуть. Сейчас я тебя покину… – произнес он, отходя к двери, а когда не сдержался и обернулся, поймал на себе ее печальный взгляд голубых глаз и грустную улыбку. Так, точно она прощалась с ним навсегда.
На следующее утро герцогиня исчезла. Ничего из вещей не пропало, она точно растворилась в воздухе в чем была. Лишь на прикроватной тумбочке, вместо прощального письма, покоились подписанные ею документы на развод. Не хватало лишь подписи герцога, чтобы они оба вновь обрели свободу.
Эпилог.
Эпилог. Год спустя
– Мадам, вот ваша корреспонденция, – на подносе принесли мне стопку конвертов и свежую газету. – Через два часа придут управляющие с мыловарни. Помимо этого никаких встреч у вас более не назначено.
– Спасибо, Люси, – кивнула, открывая первый самый увесистый конверт от хорошо знакомого отправителя. – Несколько часов я поработаю, – предупредила я свою горничную.
– Конечно, баронесса, я прослежу, чтобы вас не беспокоили, – присела моя экономка, а после оставила меня в кабинете одну.
– А он все тот же трудяга, – вчитывалась я в послание Фуше, приложенное к отчетам по нашему бизнесу. – Даже в свой медовый месяц не отдыхает. Надин определенно будет недовольна занятостью мужа, – фыркнула я, откладывая документы в сторону.
Полгода назад Виктор прислал мне приглашение на свадьбу, что состоялась совсем недавно и которую я, несмотря на все желание, не могла посетить сразу по ряду причин. Впрочем, мы с ним оба понимали, что в моей ситуации это приглашение – лишь знак вежливости и дружбы. Тем не менее, я была очень рада за партнера и подругу, которая все же добилась своего и соблазнила Виктора на свадьбу. Впрочем, немного узнав девушку, я уже тогда понимала, что у мужчины просто не было шансов избежать своего счастья в объятьях темпераментной блондинки.
Сам Виктор был скуп на подробности, стараясь держать меня в курсе важных событий коротко и по делу. Благо, был еще один человек, с кем я поддерживала переписку, не сомневаясь, что мое местоположение не выдадут. А именно – Сабина, которая была в числе приглашенных на свадьбе леди Моретт. То есть, уже мадам Фуше. Давняя подруга описала мне все подробности свадьбы в деталях. Кажется, Надин и Виктор действительно полюбили друг друга, исходя из слов Сабины.
Она же намекнула, что не за горами возможная помолвка Дафни. Несмотря на все произошедшее и даже увольнение Дафни из поместья герцога Клоше, Жак оказался довольно напористым и вот уже многие месяцы пытается добиться согласия Дафни на свадьбу, но та категорически отказывается, чем разбивает бедному влюбленному сердце. Как сказала Сабина, все дело во мне. Дафни не желает проводить свадьбу без меня на ней. А вот это уже разрывает сердце мне, заставляя страдать от мук совести.
Отца посадили в тюрьму и конфисковали все имущество примерно через месяц после того, как я покинула столицу. Знаю, что он пытался сопротивляться, но доказательства против него были слишком серьезными, потому участь отца была закономерной. Мать оставили на свободе, но из-за полного разорения, ей некуда было податься. Кажется, она даже обращалась за помощью к Сиэлю. Не знаю, что там случилось, но ведаю лишь то, что мать теперь работает прислугой у небогатых дворян, чтобы хоть как-то выживать.
Однако главной новости, которую я выискивала, так и не дождалась. Вот уже год я ежедневно читаю столичные новости, но известий о том, что герцог Клоше развелся, как не было, так и нет и по сей день.
Я предполагала, что Сиэль будет упрямиться и даже попытается меня отыскать, из-за чего даже едва не разнес контору Фуше. Но предполагала, что нескольких месяцев ему хватит, чтобы успокоиться и просто начать жизнь заново.
Вот и сегодня, просматривала газету со странным, но давно привычным противоречивым чувством страха и надежды, я одновременно и ждала, и страшилась увидеть громкий заголовок. Но когда не увидела, лишь грустно улыбнулась и с тоской посмотрела в окно.
Этот год дался мне тяжело. В первый месяц выть хотелось, и я почти не выходила из своего нового жилища, даже не озаботившись наймом рабочего персонала. Просто жила одна в огромном для одного человека доме, точно призрак. Но затем мне пришлось взять себя в руки, что не значило, будто я просто взяла и забыла все произошедшее со мной. Весь этот год я жила с тяжестью на сердце и горькой тоской, из-за которой стабильно ревела ночами в подушку.