Выбрать главу

Этот человек, не умевший грустить и отчаиваться, сердиться или отступать перед трудностями, услышав слова евнуха, внутренне как бы сломился. Родная дочь гнушалась им. Это был страшный удар. Отвергнутый всеми, осужденный проклятиями тысяч обездоленных, он давно уже ни во что не ставил слезы своих жертв, их страдания и кровь не трогали его. Но отказ дочери ранил прямо в сердце. Нетвердой поступью направился он к своему жилью, которое находилось не очень близко. Вокруг распевали птицы, но он ничего не слышал. В ярких лучах солнца вырисовывались деревья во всей их красоте, но он ничего не видел. Казалось, всякое чувство и желание убиты в нем. В голове царил беспорядок, он никак не мог собраться с мыслями. Многое хотел он сказать Сюри, с ней он связывал осуществление всех своих планов. Но все рушилось. Или он сегодня добьется успеха, или он погиб навеки…

Его горькие, безнадежные мысли были прерваны появлением какого-то мужчины, поджидавшего в кустах.

— Добрый день, — обратился к нему Давид Отступник, вопросительно глядя на него.

— Был бы добрый, коли… — незнакомец, не закончив, оглянулся вокруг, боясь, как бы кто не услышал его.

— Значит, не удалось? — нетерпеливо спросил мелик.

— Нет… ничего нельзя сделать.

— Почему?

Незнакомец едва слышным голосом стал рассказывать, что он прибег ко всяким уловкам, но безуспешно. С того дня, как привели пленных, ханум[27] (речь шла о Сюри) заботливо ухаживает за ними. Чтобы быть вне подозрений, она привлекла к делу главного евнуха. Этот старый лис так хитер, что самого дьявола подкует. Поклоняется Сюри, как идолу, готов выполнить любое ее приказание. Если ханум попросит броситься в огонь и в воду, он, не пикнув, сделает это. Он не только кормит пленных, но и навещает их по ночам к даже выставил охрану, чтобы ни один волос не упал с их головы. Проникнуть в пещеру невозможно. Охрана — все близкие люди Ахмеда — не предаст его и за тысячу туманов. К тому же хан Фатали с ним очень считается, и все боятся главного евнуха.

По мере рассказа лицо мелика омрачалось, губы задрожали, в глазах загорелись злые огоньки. Бессовестная дочь нанесла ему еще один удар. Она лишила его давно лелеемых надежд, расстроила планы, которые он так долго вынашивал…

— Спасибо, Гусейн, — заговорил Отступник, сдерживая свои чувства, — ты и сейчас сделал все, что мог, твоей вины тут нет, ты получишь обещанное.

Он вынул из кармана кошелек и протянул турку, но тот отказался принять деньги. Мелик долго настаивал, уверяя, что огорчится, если тот откажется принять деньги, и вновь повторил, что считает свою просьбу выполненной. Турок, наконец, взял золото и, поклонившись, ушел. Был он главным конюшим хана, когда-то состоял на должности палача. Умертвив за время службы тысячу человек, он вдруг почувствовал укоры совести, оставил кровавое ремесло и похоронил свой нож на кладбище, как хорошие охотники зарывают свое ружье, убившее тысячу животных. Но Гусейн пристрастился к вину и картам и, нуждаясь в деньгах, нарушил свое слово. Мелик Давид, пользуясь этим, подкупил его, толкая на новые преступления. Но все оказалось напрасным, все отступало перед волей Сюри… Это злило мелика более всего — ему чинила препятствия родная дочь!

Давид Отступник был труслив как все вероломные люди, чья сила лишь в изобретательном уме. Он был лишен мужества и смелости, что не мешало ему носить за поясом пару пистолетов, а сбоку длинную саблю, к которой он редко притрагивался. Он любил хвастать воображаемыми подвигами и уверял, что хромает из-за застрявшей в ноге пули, хотя все знали, что он хромой от рождения.

В глубоком унынии добрался он до своей палатки. Здесь ждал его еще один человек. То был высокий худощавый старик с благообразным лицом, длинная седая борода которого была окрашена хной в абрикосовый цвет. За дорогой кушак из кирманской шали были заткнуты два пистолета, на коленях лежала длинная сабля с серебряным эфесом в серебряных ножнах. Он сидел на корточках на узорчатом ковре, прислонясь спиной к мягким мутакам[28] из красного бархата, которые послал из собственного убранства хан — в честь прибытия почетных гостей. Увидев Давида, старик нетерпеливо спросил:

вернуться

27

Ханум (хоним, ханым) — госпожа, дама; присоединяется к женским именам, придавая оттенок уважения. — прим. Гриня

вернуться

28

Мутака — традиционная восточная продолговатая подушка; подушка-валик. — прим. Гриня