Мелик Франгюл со своими двумя тысячами тоже сражался против магометан. Он занял отдельные позиции, довольно прочные, откуда совершал нападения. Его люди находились далеко от армянских войск, и никто не замечал, что воины Франгюла стреляют холостыми зарядами.
К вечеру, перед заходом солнца, наголову разбитые персы обратились в бегство. Армяне начали преследовать их. Увлекшись, они не заметили, как оставили удобные позиции, которые занимали в начале боя. Они спустились с высоты на узкое поле, сжатое с обеих сторон горами. В эту минуту изменник и осуществил свой подлый замысел. Когда армяне преследовали персов, в спину им ударил мелик Франгюл. Отступающие персы сразу же повернули назад, и с обеих сторон взяли армян в клеши. Началась безжалостная бойня. Само место способствовало быстрой расправе, потому что, как мы сказали, это было узкое поле, зажатое с обеих сторон горами, а спереди и сзади был враг. Армяне оказались между двух огней. С одной стороны — персы, с другой — мелик Франгюл…
Резня продолжалась пока ночная тьма не опустилась на поле боя.
Сам Фатали-хан тоже был ранен, его брат убит. Был убит также один из командующих армянскими войсками и князь Торос. В бою он был весь изранен, но все продолжал сражаться и пал геройской смертью.
Другой армянский военачальник Бали, сын мелика Парсадана, получил ранение в шею (мы уже видели его). Князь Степанос Шаумян попал в плен. Пуля угодила в лошадь под ним, та, падая, придавила князя, и в эту минуту подоспели персы… Из всех военачальников избежал ужасного конца только мелик Нубар, с тысячью четырьмястами своих воинов…[191]
XXXV
Мелик Франгюл на руках вынес Фатали-хана с поля боя и донес его до летнего дома в Арцванике. Лекари обследовали рану и сказали, что ничего опасного нет. Только тогда мелик Франгюл успокоился и, вытирая слезы и благословляя бога, удалился от одра больного.
Два дня он не был дома и теперь спешил, чтобы отпраздновать со своими близкими бесчестную победу. Черный мул, двое шатиров, рассыльный Амбарцум поджидали его у дверей ханской дачи. Он вышел, сел на мула и направился к своему замку, который находился недалеко.
Уже стояла глубокая ночь, луна то заходила за тучи, еще больше сгущая темноту, то появлялась, заливая бледным светом темные вершины гор и холмов. Ущелья всегда оставались во тьме, сюда не заглядывало даже дневное светило.
Счастливый, добившийся своей заветной цели, мелик Франгюл погонял мула. Спереди и сзади шли двое шатиров, а рядом шагал рассыльный Амбарцум. Дорога вела вниз и была ухабистой и каменистой. Мул, хоть и привыкший к таким дорогам, ступал с трудом. Иногда верный мул прядал длинными ушами и храпя отступал. Что чуяло животное — было неизвестно. Если бы он, подобно Валаамовой ослице[192], заговорил на человеческом языке, может, и сказал бы что-нибудь. Но рассыльный пояснил храп мула тем, что его пугала пролетавшая птица или промелькнувший заяц.
— Верно, — сказал мелик, — я тоже слышал в кустах какой-то шорох.
Так или иначе, но шли они медленно, и это заставило мелика разговориться с рассыльным. Когда люди в хорошем настроении, они не гнушаются беседовать с людьми, стоящими ниже их, делиться с ними своими тайпами. Тем более что Амбарцум был с меликом довольно близок. Разговор зашел о прошедшем сражении.
— До сих пор не могу понять, куда делся труп Тороса, сколько ни искали, не нашли. Я собирался четвертовать его.
— Так оно и вышло, мелик, нс сомневайся, — ответил соглядатай с какой-то дьявольской ухмылкой. — Я своими глазами видел — все его тело было в ранах. Говоря по правде, человек этот точно из железа, после стольких ран все еще храбро сражался. Если бы пуля не попала ему в голову, он бы и не упал.
— Но тело, с телом что сталось?
— Когда Торос пал, телохранители сразу унесли труп, ответил рассыльный.
— Куда?
— Что разберешь в такой суматохе?
Мелик был сильно раздосадован тем, что ему не удалось варварски разделаться с трупом врага.
— А Степанос Шаумян? Ты видел, он исчез, сгинул, как черт?.. — сказал мелик, сожалея об этой крупной потере.
— Да, да, как черт, — повторил рассыльный с неменьшим сожалением.
Мул снова прервал их беседу. Во время ночных путешествий животные бывают осторожнее, чем люди. Всхрапнув сильнее, он отпрянул назад и чуть не сбросил мелика.
— Что делается со скотиной? — спросил Франгюл, потянув его за узду.
— Я слышу шорох из-за деревьев, — проговорил один из шатиров.
В эту минуту отвратительным голосом закричала в лесу сова и хрустнула ветка, видно, этот бессонный страж лесов перелетел с дерева на дерево.
191
«Но мелик Франгюл из
А Торос поверил его словам по наивности и вместе со всем своим войском вошел в Егвард, который был на границе Баргюшата, и расположился там. И пришел к нему Франгюл с двумя тысячами человек, стал в одной стороне от Тороса.
Добрался туда и Батали султан (Фатали-хан) и его брат Агаси с огромным войском, большим, чем у Тороса вдвое и втрое, до восьмидесяти тысяч человек. И когда стали драться друг с другом войска Тороса и султана, войско султана обратилось в бегство, и эти их преследовали.
И пока они погоняли их впереди себя, нечестивый Франгюл послал человека к султану и сказал; „Что вы делаете, зачем убегаете? Вернитесь, потому что я с вами, вы спереди, а я сзади, мы сокрушим их“. И так и сделали и сжали войско Тороса спереди и сзади и стали избивать и убили Тороса, только тысяча четыреста человек спаслись и добрались до Чавндура, а все остальные пали там…
Вот такое ужасное беззаконие сотворил Франгюл. И не только это, но, чтобы угодить хану и показать свою верность, предал также свою веру…»
«История Давида Бека».
192
Имеется в виду следующая библейская притча: «И увидела ослица ангела господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и своротила ослица с дороги, и пошла на поле; а Валаам стал бить ослицу, чтобы возвратить ее на дорогу. И стал ангел господень на узкой дороге, между виноградниками, где с одной стороны стена и с другой стороны стена. Ослица, увидев ангела господня, прижалась к стене и прижала ногу Валаамову к стене; и он опять стал бить ее. Ангел господень опять перешел и стал в тесном месте, где некуда было своротить, ни направо, ни налево. Ослица, увидев ангела господня, легла под Валаамом. И воспылал гнев Валаама и стал он бить ослицу палкою. И отверз господь уста ослицы, и она сказала Валааму: что я тебе сделала, что ты бьешь меня вот уже третий раз… И открыл господь глаза Валааму, и увидел он ангела господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке…» (Ветхий завет, Числа, 22, 20–32).