— Отрублю…
Старый еврей ужаснулся.
— Ради бога, Эстер, — заголосил он, — да провалиться мне, да я больше пальцем тебя не трону! Будут у тебя масло, плов, мед…
Эстер обрадовалась и с чарующей улыбкой, в которой сквозили почтительность и благодарность, подошла к князю, взяла его руку и прижала к губам. Поступок не показался мужу странным: в тех краях было в обычае целовать мужчине руку в знак уважения.
Гарун не лгал, говоря, что женился не по своей воле. Деньги полностью захватили в плен его сердце, и там не оставалось места для женщин. Шестидесятипятилетним стариком он женился на шестнадцатилетней Эстер. Сейчас ей было двадцать, а сам он уже совершенно состарился. Ревнивый старик поручил надзор за женой своей сестре, которая глаз не спускала с невестки. В этот вечер золовка ушла к дочери. Будь она дома, Эстер бы и на нее пожаловалась, старуха не давала ей житья, не позволяла разговаривать с мужчинами, выходить из дому одной. Молодая женщина была очень несчастна, не видела светлого дня. Прекрасная юная иудейка страшно мучилась в руках двух стариков и это оставило след на ее печальном, бледном лице.
Было уже далеко за полночь. Теперь Гаруна тревожило не бесстыдство жены, а мысль, что делать с непрошеным гостем. Оставить его у себя он не мог, а в этот поздний час указать на дверь было бы не только неловко, но и противно обычаям гостеприимства этих мест. Но тогда чем накормить гостя? Хотя была пятница, а по пятницам в доме каждого еврея заранее готовится еда на весь субботний день, у них хоть шаром покати. Значит, оставив князя, он дал бы тому возможность убедиться в справедливости жалоб Эстер на то, что самый богатый еврей города держит жену впроголодь.
Поэтому он очень обрадовался, когда князь велел передать слугам, чтобы приготовили коней.
— Разве мой дом недостоин того, чтобы ты провел в нем ночь? — с притворной любезностью спросил Гарун. — Куда пойдете в такой поздний час?
— Я не могу остаться, — отвечал Степанос.
— Останься, прошу тебя… — произнесла Эстер с мольбой, которая могла бы тронуть сердце любого мужчины.
Гарун так громко прошептал жене на ухо, что князь расслышал:
— Не понимаешь, глупая, что дом и хлеб еврея нечисты для христианина?!
— Я приготовлю ему чистую постель, — сказала женщина громко, хотя муж обращался к ней шепотом.
— Спасибо, Эстер, — ответил князь Степанос. — Жаль, что я не смогу остаться, важное дело вынуждает меня спешить. Однако обещаю, когда приеду за печатями, переночую у вас.
Гарун не стал дожидаться вторичного напоминания Степаноса и вышел во двор сказать слугам, чтобы приготовили коней. Улучив минуту, Эстер подошла к князю, взяла его руку и прижала к горячим губам:
— Мне так много хотелось тебе сказать… Очень много… Жаль, что ты не остаешься…
На глазах у бедной женщины блеснули слезы.
Снаружи послышался предупреждающий кашель супруга. Женщина отошла от Степаноса.
— Слышишь, Гарун, печати должны быть готовы ровно через месяц!
— Слышу, ага, пе беспокойся. Когда Гарун берется за работу, он ее делает в срок.
— Прощай, Эстер!
Супруги вышли проводить гостей. Едва всадники немного отъехали, Гарун сказал жене:
— Уж я расправлюсь с тобой утром…
— Позвать князя, позвать? — пригрозила она.
— Нет, нет, не надо… Не зови, ради бога!..
— Вот то-то же, смотри…
IV
Пока еврей занят печатями, я расскажу вам одну историю.
Во времена Сефевидов, когда на востоке окрепли афганцы, а часть южных земель Персии отошла к османам, на западе страны, особенно в Атрпатакане[16], власть шахов крайне ослабла. Тогда ханы восстали и создали мелкие независимые княжества. Восстал и хан Фатали из провинции Баргюшат в Пайтакаране (ныне Карадаг). Дворянин из захудалого рода, Фатали-хан всю жизнь занимался разбоем и набегами. Покорив всех турецких беков Баргюшата, он не только стал единовластным правителем этой провинции, но помышлял уже о захвате всего Кафанского края. Этот хищник, который раньше с шайкой разбойников грабил караваны на большой дороге, стал теперь собирать крупные банды и опустошать соседние земли.
Стоял один из летних месяцев.
Фатали-хан покинул горячее плато Кафана и вместе со своим пастушьим племенем чалаби[17] перебрался на прохладные лесистые взгорья Пайтакарана[18], намереваясь провести там лето.
Была ночь. Густой мрак окутывал пастушьи палатки, только в шатрах, составлявших ханский гарем, светилось несколько разноцветных фонарей. Тихими, неслышными шагами оттуда вышли двое, укутанные в просторные накидки. Один шел впереди, другой сзади. Они немного отошли от шатров и растворились в темноте.
16
Атрпатакан, по-гречески Атропатена, по-персидски — Адербезан, по-арабски Адрабиджан — древняя страна, составляла Малую Мидию. Находилась между озером Капутан (Урмия) и Каспийским морем. На юге граничила с Большой Мидией, на севере и западе с провинциями Нор Ширакаван, Васпуракан и Пайтакаран Великой Армении. В описываемое в романе «Давид Бек» время входила в состав Персии. От Атрпатакана произошло название Азербайджан.
17
Племя чалаби до сих пор проживает в Карадаге. Славится диким, разбойничьим правом. Составляет отборную часть персидской конницы. (Прим. автора).
18
Пайтакаран — город и область в исторической Армении, близ нынешнего Оренкала (Азербайджан).