Я посетил всех женщин из полицейских протоколов, которых в той или иной степени избил этот мудак. Безрезультатно. Все они с содроганием вспоминали о нем. И никто из них не стал бы его укрывать.
Осталась только одна.
Одинокая двадцатипятилетняя женщина, судя по тому немногому, что мне удалось раскопать. Она последняя в моем списке, потому что ее было труднее всех найти. Она постаралась, явно не желая быть найденной.
Что ж, я не могу ее винить, возможно она хотела скрыться от своего бывшего. Это неудивительно после того, как он избил ее, сломав несколько костей. Если быть точным, левую скулу, правую руку и несколько ребер. Возможно, это было не в первый раз. Я даже уверен, что побои были регулярными. Прочитав этот отчет, я провел два часа в подвале дома, где у парней оборудован тренажерный зал, яростно избивая боксерский мешок, представляя на его месте голову Марата.
Вглядываюсь через водительское окно на удручающего вида сад. Понятия не имею, есть ли кто-нибудь дома. Но скоро выясню.
В этот момент дверь распахивается и на пороге появляется женщина. На ней надеты джинсовые шорты с обтрепанными нижними краями, пара кроссовок и красное бикини. Она подходит к грядкам слева от дома.
Ее длинные темные волосы собраны в какой-то беспорядочный узел на макушке, открывая линию шеи. Я перестаю дышать, когда она наклоняется над грядкой, выставляя мне свою задницу в коротких шортах. Для меня остается загадкой, как ее грудь не вываливается из этого крошечного бикини, когда она орудует тяпкой. Еще. И еще. И еще раз.
Меня гипнотизирует покачивание ее округлостей. И я не сразу замечаю, что она перевела свой взгляд с грядок прямо на меня. Ее глаза сужаются, выражение лица становится жестким. Наверное, мне следовало обратить на это внимание, но я и мой член слишком наслаждаемся открывшимся видом, в частности тем, как шорты идеально облегают ее пышную задницу.
Покончив с грядками примерно через пять минут, она встает, прижимая к груди пучок моркови с ярко зелеными кудрявыми хвостиками. Ее кожа блестит от пота. Это неудивительно. На такой жаре, даже не работая, становишься мокрым за пару минут. Может быть, она достанет шланг, чтобы освежиться? У нее ведь есть шланг? У каждого уважающего себя садовода должен быть шланг!
Усмехнувшись, ерзаю на водительском сиденье.
Я отвлекаюсь на мгновение, когда на мой телефон приходит сообщение от Никиты. Пока читаю его, что-то сбоку привлекает мое внимание. И это что-то быстро двигается.
Резко выпрямляюсь и поворачиваю голову, но уже слишком поздно. Старая ржавая мотыга врезается в стекло с пассажирской стороны. Не успев подумать, что это может быть неразумно, учитывая как эта женщина орудует мотыгой, я открываю дверь и вылезаю наружу. Следующий удар приходится по фарам.
— Какого хрена? — ору на нее.
Она не слышит, потому что тоже что-то кричит. Кричит во всю глотку, теперь оставляя вмятины на моем капоте.
Ее волосы частично выпали из узла, и с каждым новым ударом пряди летают, делая ее похожей на медузу Горгону.
Она на миг застывает с поднятой в руке мотыгой, испепеляя меня взглядом. Ее темные глаза, окруженные густыми черными ресницами, смотрят с яростью. Выбившиеся темные пряди длинные, как я и подозревал. Они скользят по ее вздымающейся груди.
Похоже, кто-то разозлился.
Когда смотрю на повреждения своего автомобиля, я начинаю быть тем, кто разозлен.
Она моргает. Я моргаю.
А потом начинается...
С воинственным воплем она бросается на меня, подняв над головой мотыгу, ее грудь подпрыгивает в бикини.
Мотыга, Давид! Не грудь! Смотри на то, что может тебя убить!
Замечаю, как расширяются ее глаза, когда я делаю шаг вперед, а не отступаю, как она ожидает. Потому что нормальный мыслительный процесс заставил бы меня убраться подальше от деревянного тяжелого предмета с железным клинком и от сумасшедшей женщины, размахивающей им.
Она охает, когда я иду ей навстречу и ловлю орудие одной рукой, а другой придерживаю ее. Отшатнувшись, Горгона падает на землю у моих ног. А я швыряю мотыгу подальше, и она с глухим стуком падает на траву в ее дворе.
Опускаюсь на одно колено и кладу руку ей на грудь, прижимая к земле в надежде хоть как-то успокоить ее. Единственная проблема заключается в том, что ее ноги свободно болтаются. Она пытается пнуть меня, ударить коленом, и все это время кричит. Но на этот раз я могу разобрать слова.
— Кто ты? Какого черта ты здесь делаешь? Что тебе от меня надо?
Хватаю ее за запястья и крепко держу. Она дергается и сопротивляется, но я намного сильнее.