Санасар поцеловал брата в голову и сказал:
– Девушка мне не нужна. Коли хочешь, поезжай и женись на ней.
– Нет, – возразил Багдасар. – Дехцун-цам письмо тебе писала, во сне тебя видала, она – твоя. Чего же ты ждешь? Собирайся в дорогу, садись на коня и поезжай с Богом.
– Не хочу, – сказал Санасар, – Дехцун-цам – чародейка, она рассорила нас.
Багдасар опять рассердился:
– Говорят тебе, поезжай! Слава о нас до нее долетела, и она нам письмо написала. Если ты не поедешь, то это унизит нас. Люди скажут:
не сумели мы увезти к себе девушку. Поезжай за ней. Чары ее на нас не подействуют, ведь мы рождены от моря.
Санасар пошел к Цовинар.
– Матушка! – сказал он. – Собери меня в дорогу, я в страну каджей еду за девушкой.
– Не езди, сын мой, – сказала Цовинар-ханум, – ведь мы только
недавно избавились от багдадского плена!
– Нет, – сказал Санасар, – поеду, пропадай моя голова! Мать собрала его в путь-дорогу. Санасар поцеловал матери руку, попрощался с ней, сел на коня.
– Багдасар, душа моя! – крикнул он брату. – Еду я за той девушкой.
Если вернусь, то не позже чем через три дня. Если же через три дня не вернусь, стало быть, беда со мною стряслась – приезжай выручать.
Друг дружку они снова простили, друг дружке добра пожелали, перстнями обменялись. И Санасар тронулся в путь.
Долго ли, коротко ли, выехал Санасар из страны Сасунской и вступил на землю каджей.
Среди долины текла многоводная река. Огромный лохматый урод – одна нога на этом берегу, другая на том – припал к воде, и вся вода вливалась к нему в глотку. Увидел он Санасара и завопил:
– Эй, проезжий! Ради Бога, дай мне глоток воды, а то у меня сердце в груди высохло от жажды.
Санасар обомлел.
– Ну и жадюга! – сказал он. – Вся вода в реке идет тебе в брюхо, из-за тебя высохли деревья, травы, цветы, а ты еще воды у меня просишь.
– Лишнего не болтай, – сказал живоглот. – Дай мне капельку водички, чтобы утолить жажду.
– Хочешь, я утолю твою жажду?
– Как не хотеть!
Санасар взмахнул мечом-молнией, снес живоглоту голову с плеч и сказал:
– Больше тебе не будет хотеться пить.
Теперь путь для воды был открыт, река вновь начала орошать поле, зазеленели деревья, зазеленели, ожили цветы, и все заговорило:
– Куда ни пойдешь, Санасар, пусть везде на твоем пути зеленеет зелень!
Простился Санасар с деревьями, с цветами и поехал дальше.
На склоне Островерхой горы паслась отара овец. Стерег стадо гороподобный исполин. То был пастух из Медного города, славный пахлеван. Как завидел он Санасара, тотчас окликнул:
– Эй, удалый молодец, куда путь держишь?
– В Медный город, – отвечал Санасар.
– Слезай с коня. Я молока надою, напьешься – поедешь дальше.
– Нет, – сказал Санасар, – я тороплюсь. Пастух горой встал перед конем:
– Нет тебе проходу! Тем, кто не выпьет молока, проходу нет. Санасар волей-неволей слез с коня, стал на колени.
У пастуха было огромное корыто, в нем четыре человека могли бы выкупаться. Пастух поставил перед Санасаром корыто, полное молока, дал ему хлеба, сказал:
– Кушай!
Не успел пастух обойти свое стадо, слышит – кричит ему Санасар:
– Эй, чабан, возьми свое корыто! Спасибо! Прощай!
Пришел пастух, видит: Санасар все молоко выпил, да еще и корыто перевернул. Чабан задрожал, догадался: «Стало быть, это и есть Санасар Сасунский».
– Счастливого пути, Санасар! – молвил пастух. – Поезжай и ничего не бойся! Куда бы ты ни направил путь, никто тебя не одолеет. Я всегда так испытываю проезжих, силу их узнаю. По этой дороге сорок пахлеванов проехало – сватать Дехцун-цам. Всех я угощал молоком из корыта. Никто из них корыта не опорожнил. Дехцун-цам всех их заколдовала, в белобородых стариков превратила. Ну, поезжай с Богом! Супротив тебя ее чары бессильны.
Санасар поехал дальше, доскакал до Медного города, смотрит: у стены стоят сорок человек с желто-белыми бородами.
– Здравствуйте, седобородые пахлеваны! – воскликнул он.
– Д'обро пожаловать, удалый молодец! – отвечали они. – Завтра и ты станешь седобородым.
– Почему?
Один из старцев ему ответил:
– И мы были такими же юными удальцами, как ты. Приехали за этой девушкой, а у нее сердце – камень. И она погубила нас.