– Давид Сасунский, твой слуга.
Пахлеван Гамза смерил Давида взглядом с ног до головы, затем снял с мизинца кольцо и сказал:
– Оно стоит семьсот золотых. Возьми и отвези Хандут-хатун от меня в дар.
– Нет, – возразил Давид, – я приехал не за кольцом. Я приехал за твоей головой, чтобы отвезти ее в дар Хандут-хатун.
– Что?.. Что ты сказал? Ты за моей головой приехал?
– Вот как Бог свят, за твоей головой. Посмотрим, кто кого.
– Сопляк!
– Это мы еще увидим, кто из нас сопляк.
Сели они на коней и с палицами в руках налетели друг на друга. Часов пять подряд сражались, один в другого палицы метали – никто никого не одолел. Тогда они сошли с коней и сцепились врукопашную, друг другу трепку задавали, друг другу ребра пересчитывали, друг другу бока мяли – перевеса ни на чьей стороне не было. Тогда Давид вспомнил молитву, вслух ее произнес:
Хлеб, вино, всемогущий Господь,
Богородицы храм на горе,
На плече моем Ратный крест… -
схватил пахлевана Гамзу, оземь его ударил, коленом его прижал и выхватил меч-молнию, чтобы голову ему отсечь. Пахлеван Гамза взмолился:
– Давид! Выслушай меня, а тогда и голову руби.
– Ну говори!
Вот что сказал ему пахлеван Гамза:
Нынче последний мой день.
Облегла меня смертная сень.
Слава, отчизна – как тень,
Что прошла по лицу.
Миром не править Рустаму, знатному храбрецу,
Не править и Сулейману, первому мудрецу,
Не править Гамзе-удальцу.
Не видеть мне звезд небесных, не видеть и света дня -
Пришел Давид Сасунский и отнял жизнь у меня…
Давид голову пахлевана Гамзы в хурджин положил, сел на Конька Джалали и помчался к Хандут-хатун.
ЕДИНОБОРСТВО ДАВИДА С ХАНДУТ-ХАТУН. ДАВИД ДАЕТ КЛЯТВУ ЧЫМШКИК-СУЛТАН
Давид бился днем, а вечером возвращался к Хандут-хатун. В этот вечер он не вернулся.
– Горе мне! – сказала Хандут-хатун. – Убили Давида!
На рассвете она встала, надела на себя мужские одежды, вооружилась и понеслась на поле битвы с тем, чтобы или прийти Давиду на помощь, или взять его тело, поплакать над ним и предать его земле.
Долго пробиралась Хандут среди мертвых тел. Всех павших воинов богатырского сложения она подцепляла копьем и поворачивала к свету – нет ли Ратного креста у них на плече.
А навстречу ей ехал Давид.
Он еще издали приметил: Хандут копьем приподнимает тела, что-то ищет у мертвецов на плечах, а затем снова опускает на землю. Давид закрыл лицо красным платком и, изменив голос, сказал:
– Здравствуй!
Хандут ничего ему не ответила.
– Эй, молодец! – крикнул Давид. – Я – путник. Повстречался с тобой и поздоровался. Почему ты мне не ответил?
– Не твое это дело, – сказала Хандут. – Не хочу я с тобой здороваться и не буду. Проезжай!
Давида смех разбирал.
– Скажи ты мне, ради Бога, – снова заговорил он, – куда ты путь держишь и отчего ты такой сердитый?
– Чего пристал? – крикнула Хандут. – Говорят тебе, проезжай!
Тут уж Давид не выдержал, рассмеялся:
– Знаю я, кого ты ищешь! Три дня назад я его убил. Не веришь? Его голова лежит в моем хурджине.
«Конь – Давидов, но всадник не похож на Давида, – подумала Хандут. – Неужто это он Давида убил и сел па его коня?» От одной этой мысли Хандут всю передернуло.
– Ты язык-то не распускай! – сказала она. – Тебе не под силу его убить. Не родился еще на свет такой человек, который мог бы его убить!
– А вот я, как видишь, родился на свет и убил того человека. Коли хочешь мужа, выходи за меня.
– Если ты убил Давида Сасунского, так убей и меня. Только через мой труп ты сможешь проехать, Я тебя не пущу. Мы должны биться.
– Биться?.. Добро!
И завязался у них бой. Кони землю копытами взрыхлили, боевая пыль поднялась, небо затмила. Бойцы кружили, взмахивали палицами – перевеса ни на чьей стороне не было.
Давид бил шутя, Хандут била, не помня себя от ярости, била насмерть.
Наконец Давид сказал:
– Коней жалко! Давай врукопашную!
Сошли они с коней, сцепились. Давид повалил девушку, коленом ее прижал.
– Ой, удалец, не убивай меня! – взмолилась Хандут-хатун. – Я – женщина!
Рассмеялся Давид:
– Я знаю, что ты женщина! – сказал он. – Это я тебе отомстил за то, что ты меня – помнишь? – кулаком двинула по лицу, так что кровь потекла.