— Пустите меня! — кричал он, — Я говорить с Давидом намерен!
А Давиду издали послышалось: «Давид — мерин». Оскорбился Давид, остановил коня и крикнул старику:
— Старик! Почему ты меня называешь «мерин»?
А мсырский старый воин ему на это ответил:
— Драгоценный ты мой Давид! Ты ослышался. Я сказал: «Я говорить с Давидом намерен».
— О чем же ты хочешь со мной говорить, дедушка?
— Скажи ты мне, ради бога, Давид: за что ты нас громишь, что мы тебе сделали?
— А я вовсе не хотел вас громить, — отвечал Давид. — Мсра-Мелик объявил мне войну — как же мне не воевать?
— Чудной ты парень, как я погляжу! — молвил мсырский старик. — Войну тебе объявил Мсра-Мелик, а ты с нами воюешь? В чем пред тобой провинились эти несчастные, горемычные люди? Каждый из них — единственный источник света в домашнем их очаге, каждый из них — единственный кормилец в семье. Кто оставил престарелых родителей, кто — молодую невесту, кто — детей-сирот. Мсра-Мелик всех нас силком погнал на войну. Он и есть враг Сасуна. Коли охота тебе воевать, так воюй с ним.
— А ведь ты правду молвил, старик! — рассудил Давид. — Но где же Мсра-Мелик? Зачем он привел сюда такую несметную силу? Чего ему надо от меня, чего ему надо от вас?
— Мсра-Мелик спит у себя в шатре. Во-он его шатер! Большой, зеленый…
— А почему полотнища его шатра то подымаются, то опускаются? — приглядевшись, спросил Давид.
— К верху его шатра привешено семь пудов свинца, — отвечал старик. — Когда Мсра-Мелик выдыхает воздух, свинец поднимается, а вместе с ним поднимается и весь шатер; когда же вдыхает, свинец опускается прямо ему на губы, а вместе со свинцом опускается и весь шатер.
Помчался Давид и на всем скаку осадил коня у зеленого шатра. Вход в шатер охраняли два могучих пахлевана. Семь девушек пятки Мсра-Мелику чесали. У изголовья сидела Исмил-хатун. В шатре был постлан богатый ковер.
— Разбудите Мсра-Мелика — пусть он выйдет ко мне! — громким голосом сказал пахлеванам Давид.
— Мы не смеем его будить, — отвечали пахлеваны. — Проспит он семь дней. Три дня прошло, осталось четыре. По прошествии четырех дней он сам проснется.
— Не стану я ждать, пока он проснется, пока перевернется! — крикнул Давид. — Несчастных, горемычных людей собрал, согнал на войну, а сам лежит и спит! Разбудите его! Коли смерти на него нет, так я ему — смерть, коли ангел еще не приходил по его душу, так я по его душу пришел! Я его так усыплю, что он во веки веков не проснется.
Пахлеваны накалили вертел и приложили к ногам Мсра-Мелика.
Мсра-Мелик зевнул:
— А-а-а!.. Матушка! Девушки плохо мне постель постелили. Меня блоха укусила.
Сказал и опять захрапел.
Тогда пахлеваны накалили лемех от плуга и приложили к ногам Мсра-Мелика.
Мсра-Мелик перевернулся на другой бок:
— А-а-а!.. Матушка! Девушки плохо мне постель постелили. Меня клоп укусил.
— А, да ну, какая там еще блоха, какой там еще клоп! Вставай, Мсра-Мелик! — громовым голосом вскричал Давид. — Я за тобой приехал! Вставай, будем биться не на жизнь, а на смерть!
Мсра-Мелик закряхтел, зевнул во весь рот, одной рукой правый глаз открыл, другой рукой — левый, взглянул — и что же он видит?
Перед шатром Давид, весь в крови, на боевом коне сидит.
Подивился Мсра-Мелик.
— Кто ты таков? — спросил он.
— Я — Давид, сын Львораздирателя Мгера. Ты меня вызвал на бой — вот я и пришел. Вставай!
Мсра-Мелик залился хохотом:
— Ха-ха-ха-ха! Это ты, косноязычный Давид? Давно ли ты научился верхом ездить?.. Прочь отсюда, щенок! Можешь хвастаться: «Я, дескать, подъехал к шатру Мсра-Мелика, звал его, а он струсил — не вышел». И то для тебя слишком большая честь.
— Кто прежде времени смеется, тот потом плакать будет, — заметил Давид. — А теперь вставай. Сразимся!
Мсра-Мелик опять закатился хохотом.
— Эх ты, заика несчастный! Ну куда тебе со мной сражаться? Если мне тебя на завтрак подадут, то на обед ничего не останется; если мне тебя на обед подадут, то на ужин ничего не останется.
— Вставай, вставай! — прикрикнул на него Давид. — Я тебе и завтрак, и обед, и ужин, да еще твои поминки в придачу.
Тут Мсра-Мелик дунул изо всех сил — он воображал, что Давид сейчас так и покатится, словно перекати-поле. От его дыха шатер в семи местах разорвался, травы с корнем выдернулись, с пылью смешались, несколько деревьев сломалось, камни покатились — только Давид неподвижно сидел на коне. Испугался Мсра-Мелик и заговорил по-другому:
— Давид! К чему торопиться? Слезь с коня, зайди ко мне в шатер, мы с тобой поедим, отдохнем, а потом выйдем из шатра и сразимся.