— Эге! — сказал он. — Это дядин голос!..
Сказал и воззвал:
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Воззвал Давид, встряхнулся, порвались на нем железные цепи, выскочил он из ямы, предстал перед Мсра-Меликом и сказал:
— Ну что, Мсра-Мелик?.. Будем мы с тобой на заре по-честному драться иль нет?
Мсра-Мелик онемел со страху. Он не смел подойти к Давиду.
Вышел Давид из шатра, туда-сюда — нет Конька Джалали. Побежал за ним Давид на Цовасар. Горлан Оган издали увидел его, позвал:
— Эй ты, сумасброд сасунский, иди сюда! Здесь твой Конек Джалали!
Давид приблизился к дяде, руку ему поцеловал, поблагодарил. А Конек Джалали был обижен, держался поодаль. Давид издали просил его, молил. Наконец конь смилостивился и подпустил к себе хозяина. Сел Давид на Джалали и сказал:
— Ну, дядя, теперь ты поезжай в Сасун, а я помчусь на бой!
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Давид погнал коня к Молочному роднику убил там дикого барана, зажарил, съел, воды напился, лег спать, проспал до утра, на заре помчался к ратному полю, осадил коня у шатра Мсра-Мелика и крикнул:
— Вставай, Мелик! Вчера ты меня обманул, бросил в яму. Что мы будем делать сегодня?
Точно обвал в горах, прогрохотал голос Давида. Конек Джалали выпустил из ноздрей столбы огня. Меч-молния грозно засверкал на солнце.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Вышел Мсра-Мелик из шатра и сказал:
— Давид! Давай помиримся! Я тебе дань стану платить, стану твоим подданным, только не нужно сражаться!
— Мы должны не мириться, а биться! — отрезал Давид.
Тут Мсра-Мелик убедился, что на мир Давида ему не склонить.
— Давид! — сказал он. — Как же мы будем друг друга бить — как попало или по очереди?
— Хочешь — как попало, хочешь — по очереди, — отвечал Давид.
— По очереди, — решил Мсра-Мелик.
Будь по-твоему, — согласился Давид.
— Давид! А чей первый удар — мой или твой?
— Твой, Мелик, — отвечал Давид. — Первые три удара пусть будут твои. Я — сирота, обо мне плакать некому. А у тебя жена, мать, сестра. Коли я тебя, дай-то бог, убью, они будут о тебе плакать. Ты мой старший брат, ты родился раньше меня, значит, первые удары — твои. Начинай!
Давид стал на середине Леранского поля.
Взял Мсра-Мелик свою трехсотпудовую палицу, сел на каракового жеребца-шестинога, доскакал до Батманского моста, поворотил коня, разогнался, налетел и ударил — трах!..
Земля разверзлась, пыль поднялась и занавесила небо. Солнце затмилось.
— Прахом ты был, Давид, и в прах возвратился! — сказал Мсра-Мелик. — Вот только жаль, что мы тебя кормили да холили, а убили одним ударом!
Но тут из пыльной мглы донесся голос Давида:
— Нет, Мелик, я еще жив! Ты только первый удар нанес? Наноси второй!
Пыль улеглась. Смотрит Мсра-Мелик — Давид преспокойно сидит на коне. Подъехал к нему Мсра-Мелик и сказал:
— Давид! Давай помиримся! Я тебе дань стану платить, стану твоим подданным, только давай помиримся.
— Так я тебе и поверил! — молвил Давид. — У нас с тобой вражда старинная. Наноси удар!
— Э-эх!.. — воскликнул Мсра-Мелик. — Я слабый разгон взял и размахнулся не изо всей силы-мочи.
На этот раз Мсра-Мелик до Диарбакира доскакал, поворотил коня, разогнался, налетел и ударил — трах!..
От взмаха его палицы земля потряслась и в семи местах треснула. Заклубилась пыль и занавесила небесный свод. Ночью не было видно луны, а днем — солнца. Два дня и две ночи закрывали Давида облака пыли.
— Прахом ты был, Давид, и в прах возвратился, — сказал Мсра-Мелик. — Вот только жаль, что мы его растили и кормили зря: сумасшедший он, пришлось его убить.
Но тут из пыльной мглы донесся голос Давида:
— Нет, Мелик, я еще жив! Наноси последний удар!
Осатанел Мсра-Мелик.
— Э-эххх!.. — воскликнул он. — Опять я слабый разгон взял и размахнулся не изо всей силы-мочи. Сейчас ты увидишь, Давид!..
Доскакал Мсра-Мелик до Мсыра, поворотил коня, взмахнул трехсотпудовой палицей, вот уж он мчится, мчится, мчится, примчался, ударил — тррраххх!
Гул удара слышен был на протяжении сорокадневного пути, земля потряслась, поле растрескалось в сорока местах. «Это — землетрясение!» — подумали мсырцы. Облака пыли клубились до самого небосвода, затуманили его, занавесили. Три дня и три ночи не было видно ни солнца, ни луны. Три дня и три ночи закрывала Давида, пыльная тьма.