- Важная, видно, птица, - лысый оценивающе посмотрел на Лучника. - Звать-то как?
- Германом.
- Фашист, что ль?
Герман непонимающе взглянул на Геру.
- Да не фашист он, просто имя такое. Так есть берцы?
- Раз Каган сказал, значит, будут, куды ж деваться! Надо так надо, найдем, не переживай, проблем нет, - сбивчиво затараторил лысый. - Слушай, только побрей его сама, а? А то руки меня подводят последнее время, нервы, все такое. А я за «Камышом» к Каптеру схожу, берцы подберу.
- Хорошо, - без смущения ответила Гера, - мыло давай!
Лысый достал с правой антресоли маленькую упаковку, протянул ее Герману и удалился.
- Самау, - прочел Герман.
- Камэй, - поправила девушка, - по-английски это будет звучать так: Камэй.
- Ты знаешь языки? - удивился Герман, подумав при этом совсем о другом; он вспомнил, что кроме этого места есть другие города и страны, острова и континенты.
- Гера, а что случилось с остальным миром?
- Мы не знаем. Некоторые говорят о том, что у нас здесь просто рай по сравнению с другими местами, но верить ли им? Потом расскажу, всему свое время. А пока - добро пожаловать в нашу баню!
Гера закрыла входную дверь на засов и быстро прошла в соседнюю комнату. Когда она появилась, Герман не узнал ее: кровь исчезла с ее хорошенького лица, а волосы, слегка распущенные, струились каштановыми прядями по голым плечам. На ней была какая-то полупрозрачная накидка с розовым отливом, подчеркивающая упругие формы. Гера смущенно и одновременно соблазнительно улыбалась.
- Иди сюда, - проговорила она, тихонько открывая дверь в следующую комнату.
Они вошли в небольшое помещение с несколькими оцинкованными тазами, в которых маняще поблескивала вода. Попробовав ее рукой, Гера забрала таз в третью комнату.
- Ладно, мойся давай, Лучник. Надеюсь, помнишь, как это делать?
- Разберусь.
Гера вышла, но дверь за собой затворять не стала. Герман чувствовал себя прекрасно, просто великолепно. Небольшой кусок мыла буквально творил чудеса. Волосы Германа распушились и уже торчали в разные стороны, а легкий аромат, исходивший от тела, пьянил его.
Присев на край деревянной лавки, он ощутил тепло, которое, проходя через эту комнату, заставляло его грудь дышать по-другому. Кровь в его артериях, казалось, с бешеной скоростью несла кислород ко всем клеткам. Он постепенно впадал в состояние блаженства, и даже не заметил, как перед ним появилась Гера. Мягко, по-кошачьи ступая, она подошла к Лучнику вплотную, и, коснувшись грудью его плеча, нежно поцеловала в губы. Он привлек ее к себе. Сон и нега улетучились вмиг, а сердце, колотясь в безумном ритме, наполнило Лучника мужской силой. Он хотел сейчас только одного - ее, хотел все сильней и сильней.
Они прижались друг к другу. Зеленые, какие-то животные глаза Геры наполнились огоньком вожделения, грудь неистово вздымалась. Вскоре она и Лучник стали одним целым, слившись в безумном экстазе. В это мгновение исчезло все - баня и лагерь, дрезина и колокол, вагоны и арбалет, вернулось, смешалось и снова исчезло. Они были вместе, забыв про опасность и жестокость этого мира. Навсегда.
И как только Навсегда превратилось в Вечность, в металлическую дверь предательски постучали. Тук... Тук...
Гера схватила накидку и скользнула к двери, открыв маленькое окошко. Впустила лысого.
- Ну что, не подстригла еще? - ехидно поинтересовался тот.
- Почти закончила, ты помешал, - засмеялась Гера. - Кстати, бритва где?
- Где-где, в Караганде, - ответил лысый и достал из нагрудного кармана маленький футляр.
- Одна она на все поселение, потеряем, что тогда, топором бриться!?
...Гера брила Лучника осторожными плавными движениями. В это время лысый доставал из мешка новую одежду с рисунком из коричневых, черных, зеленых и желтых фрагментов. В комплект входили плотные штаны, куртка с капюшоном, нательное белье черного цвета и круглая кепка с козырьком. В левой руке он гордо держал штурмовые ботинки с высоким берцем.
- Лично от Кагана!
Такой обуви Лучник еще не встречал, по крайней мере за последние два дня. Ботинки были действительно хороши - крепкие, на толстой подошве, язычок добротно прострочен, при плотной шнуровке не даст воде попасть внутрь. К тому же они удачно подошли ему по размеру. Герман с превеликим энтузиазмом надел все, что принес ему лысый.
- А что с моим шмотьем? - спросил Герман.
- Твое шмотье теперь «Камыш», а за старье не переживай, разберемся, - щурясь от доброй зависти, произнес лысый.
- Все, Лучник, пора к Лекарю, - сказала Гера.
Они вышли наружу. Вокруг горели факелы. Легкий ветерок донес до Лучника чей-то шепот. Он поднял голову, но кроме заколоченного трехэтажного здания ничего не увидел.